— Не могу себе этого представить. Если бы вы были правы, Омар послал бы телеграмму с текстом вроде: «Мне очень жаль, Хартфилда найти невозможно». По крайней мере, он не послал бы нам эту часть текста. Нет, вы на ложном пути, и вам не следует вести игру, основываясь на личной антипатии.
— Это было просто предположение, — оправдываясь, произнес Нагиб.
Барон задумался.
— Омар знает, где находится Хартфилд. Так чего же мы ждем? Надо найти Хартфилда!
Нагиб хотел возмутиться, сказать, что никогда в жизни больше не поедет в Египет, потому что боится за свою жизнь. Но не успел. Слуга сообщил о визите дамы, и не успел он попросить ее войти, как в дверях появилась Халима. Ее лицо было в слезах, тело сотрясалось от рыданий.
С тех пор как она переехала к Никишу, Нагиб не видел Халиму. И он так и не простил ей этого, прежде всего потому, что сам в свое время положил на нее глаз. Но теперь, когда она стояла перед ним, беспомощная и несчастная, он подошел, обнял ее и спросил о причине слез.
Молча Халима достала из сумочки свернутую газету и показала на статью на первой странице. Рыдая, она воскликнула: «А я его так любила!» — и бессильно опустилась на пол.
Фон Ностиц звонком вызвал слугу и попросил позвать кого-нибудь из женской прислуги и врача, и они перенесли Халиму на цветастый диван салона. Служанка принесла влажные полотенца и положила их на лоб находившейся без сознания Халимы. Через некоторое время она вновь пришла в себя. Она начала извиняться, но барон попросил ее поберечь себя и помолчать. Лишь теперь он и Нагиб обратились к статье:
«ПЕРЕСТРЕЛКА В ПУСТЫНЕ
Каир — В вооруженном столкновении двух противоборствующих банд наркодельцов к югу от Каира были застрелены двое египтян. Одним из них оказался ливанский торговец специями Али ибн аль-Хуссейн, глава одной из банд, другим — неизвестный полиции Хафиз эль-Гафар».
Нагиб уронил газету. Он посмотрел на фон Ностица, взглянуть в глаза Халиме он не решался.
— Я так любила его, — всхлипывала она, и не оставалось сомнений, что она имела в виду не аль-Хуссейна, а Омара, чей фальшивый паспорт был оформлен на имя Хафиза эль-Гафара.
— Завтра мы едем в Египет, — сказал фон Ностиц и вызвал Калафке, приказав позаботиться обо всем необходимом.
Халима поднялась:
— Я еду с вами!
В Каире они первым делом отправились в Караколь, расположенный недалеко от центра, где надеялись узнать подробности происшествия. Было раннее лето, и люди, несмотря на сильный ветер, толпами бродили по улицам. В городе царило приподнятое настроение, столь противоположное их собственному.