Халима попрощалась с Никишем, поцеловав его и извинившись. Но сказала она ему и горькую правду: между ними все кончено, и все это было ошибкой, ошибкой ее чувств, какая случается хоть раз в жизни с любой женщиной. Никиш все понял и пожелал ей всяческого счастья, подарив на прощание медальон, который носил с четырнадцати лет.
Они не плакали, а слова звучали лишь добрые, потому что за эти несколько недель, которые они провели счастливыми, словно дети, оба поняли, что хотя Восток и Запад могут взаимодействовать физически, привлекает их друг в друге взаимная непохожесть и души их никогда не сблизятся.
Нагиб старался, как мог, утешить Халиму, и в этот период они сошлись, как никогда. Горе раскрывает сердца, и кто знает, чем бы все закончилось, если бы они не отправились в Караколь, где соответствующий чиновник за соответствующий бакшиш не ответил с удовольствием на все их вопросы, ничего — а этого вполне можно было ожидать — не спросив о причинах их настойчивой заинтересованности в происшедшем.
Таким образом они узнали, что тело аль-Хуссейна было опознано Лейлой, его второй женой, и выдано ей для совершения обряда захоронения. Неженатый же Хафиз эль-Гафар был опознан матерью, которая вызвалась оказать ему последние почести.
Упоминание о матери эль-Гафара смутило Халиму, Нагиба и барона, ведь они знали, что у Омара не было ни отца, ни матери, и поэтому засомневались, был ли этот Хафиз Омаром.
— Как вообще ему пришло в голову это имя? — спросил Нагиб барона.
— Он назвал его так спонтанно, и адрес тоже. У меня не было причин спрашивать, — ответил фон Ностиц. — Оформить паспорт, не важно, на какое имя и на какой адрес, — это всего лишь вопрос денег.
Все трое отправились в одну из приятных кофеен на набережной Нила, чтобы обсудить, что теперь делать. Беспомощность вселяла такую неуверенность, что Халима даже предположила, что это все может быть махинацией одной из секретных служб, целью которой было завлечь их в ловушку. Но вдруг Нагибу в голову пришла мысль обратиться за помощью к Хасану, инвалиду, чистившему обувь перед отелем «Мена Хаус» в Гизе. Если кто-то и мог помочь им, то только он.
Фон Ностиц, заметив, что начинается песчаная буря, затмевающая небо, предпочел остаться в отеле «Семирамис», а Халима и Нагиб отправились в Гизу.
Хасан со своим ящиком прятался в одной из ниш стены перед входом в отель. Несмотря на то что тучи песка застилали видимость, носясь по улицам и вокруг отеля, Хасан сразу узнал Нагиба.
— Где мой друг Омар? — спросил он, пока Нагиб представлял ему Халиму. Он даже представить себе не мог, какие чувства будит в них своим вопросом.