— Она англичанка и не обязана быть прописана. Кроме того, как ты знаешь, она живет на корабле и, соответственно, не подпадает вообще ни под какие египетские законы и предписания. Собственно, ты бы должен был знать о ней больше, чем я.
Ага что-то неохотно пробормотал, давая понять, что и он знает не многим больше, чем слышал от самой леди Доусон, а соответствуют ли ее слова истине, неизвестно. На праздниках, на которые ее приглашали, она производила прекрасное впечатление; но, как добавил Айат, быть может, ее красота ослепляла, а под маской красоты скрывался дьявол.
Пока Мустафа говорил, его взгляд постепенно менялся. Прямые морщины, придававшие его лицу властное выражение, исчезли, а брови, обычно скрывавшие глубоко посаженные глаза, распрямились.
— Позволь спросить тебя, что ты имеешь в виду, — осведомился эль-Навави, прекрасно заметивший перемену.
Мустафа принялся жевать нечто несуществующее, а эта привычка всегда выдавала его смущение.
— Думаю, леди — прекрасная сказочница, превосходящая в этом умении всех наших торговцев на базарах. В любом случае ее история о супруге, умершем во время медового месяца, никогда не вызывала моего доверия.
Поиски Нагиба эк-Касара оказались делом более сложным, чем ожидалось. Эк-Касар был студентом археологии на пятнадцатом или семнадцатом семестре обучения. При этом ему было не менее тридцати лет. Учебу он серьезно не воспринимал, причиной чему было не отсутствие интереса к предмету, а полная безнадежность в плане получения рабочего места в Египте. Поэтому он учился больше для себя, зарабатывая на жизнь случайной работой, при поиске которой не отличался разборчивостью. В «Кафе на Фридрихштрассе», так и называвшемся, он подрабатывал, танцуя для женщин определенного возраста. Он был строен и высок, и его темные глаза приводили в восхищение некоторых вдов коммерческих советников. Нагиб получал по пять пфеннигов за танец, и нередко ему вручали листочки с адресами и обещанием, что ничего плохого ему не сделают.
В вышеозначенном кафе эк-Касара не оказалось, а полная светловолосая матрона, продававшая билетики на просмотр танца за стойкой с витражами в стиле модерн, ответила на вопрос гостей неохотно, ругая Нагиба и называя его обманщиком, перетягивающим одеяло на себя. Она запретила ему появляться в заведении. Нет, она не знает, где он живет, и не слишком этим интересуется. Затем гостей вежливо попросили уйти.
Гости уже было направились к массивной вращающейся двери из красного дерева, когда молодой человек потянул Мустафу за рукав и спросил, сколько будут стоить сведения о месте пребывания Нагиба. Мустафа посмотрел на юношу. На том был облегающий костюм с короткой, до пояса курткой. Воротник и манжеты были картонными, глаза накрашенными.