Мамба бродила наугад, больше рассчитывая
на удачу. Но такова парадоксальная судьба всех зараженных вплоть до элиты: в кишащем
едой Улье они страдали, а то и умирали от голода.
Через несколько дней Мамба наткнулась на
деревню, перезагрузившуюся с неделю тому назад. На ее улице валялись
обглоданные скелеты и бродило несколько отъевшихся зараженных, в основном
бегунов. Они еще не успели основательно проголодаться, но уже посматривали друг
на друга, оценивая силу противника.
Мамбой тоже руководили инстинкты. Она
прокралась огородами и, проломив забор, закогтила ближайшего бегуна. Остальные
бросились наутек. Среди них Мамба положила глаз на самую медлительную особь.
Разорвав бегуну когтями горло, она рванулась ко второй жертве. Зараженный решил
повторить фокус преследовательницы и вломился в забор, но застрял. Мамба одним
ударом проломила ему череп и поволокла к бегуну – дабы вся пища лежала в одном
месте, и никто не покусился на временно бесхозную тушку.
Пиршество вышло обильное, но второсортное.
Мясо зараженных лишь поддерживало жизнь, но тормозило развитие, что было
равнозначно отложенному смертному приговору. В Улье хватало гораздо более
сильных тварей, и по закону подлости на Мамбу вполне мог наткнуться оголодавший
топтун или рвач.
Через двое суток, когда еда подошла к
концу, Мамба снова отправилась в путь. Запах кисляка она учуяла за несколько
километров и увеличила темп. Этот запах у нее намертво связался с вкуснейшей
человечиной, которой бы она с аппетитом закусила несмотря на то, что ее желудок
сейчас был основательно забит.
Она успела к началу банкета, хотя и
оказалась с краю стола. В смысле кластера.
Когда рассеялся туман, один из водителей с
изумлением увидел перед собой вместо гладкого асфальта вдребезги разбитую
дорогу, которую по ощущениям в последний раз ремонтировали перед очередным
судьбоносным событием – нашествием на Русь монголо-татар. Он, естественно,
ударил по тормозам. А поскольку находился в ошарашенном состоянии, напрочь
забыл о контроле общей дорожной ситуации. За что немедленно поплатился. Его
«Фольксваген» был смачно поцелован в зад шедшим следом «Фордом». Водитель
американца благодаря ремням безопасности отделался легкими телесными
повреждениями и, кипя праведной яростью, выскочил разбираться с любителем
резкого боя по тормозам.
- Ты что творишь, урод! – рявкнул он,
заводя себя перед дракой.
То есть слова были другие, простонародные,
но смысл фразы сводился именно к этому. Хозяин немца, чувствуя за собой лишь малую вину, указал на козьи тропы,
резко сменившие шоссе: