— Что-нибудь случилось?
— Да, Костя. Случилось.
Чистяков некоторое время молчал, потом осторожно осведомился:
— Это как-нибудь связано… с кораблями чужих?
Я только кивнул. Хотя не знал наверняка — связано ли? А с чем это еще может быть связано? Только с ними, проклятущими. Раз крысы (то бишь наш директорат) приготовились бежать с бригантины — бригантине конец. Это каждый пацан знает.
Костя вздохнул:
— И что им здесь нужно… Столько кораблей, даже дрожь пробирает. А я-то надеялся, что все обойдется, покрутятся и уйдут…
— Да уж, — вздохнул и я. — Почти три десятка. Хватит, чтоб дюжину Волг распылить…
Теперь удивился Костя:
— Три десятка? Да их уже несколько сотен! Ты что, космодром не слушаешь?
Я опешил:
— Сотен? Нет, не слушаю. Часа полтора уже не слушаю.
Вот оно что. Мы дернулись бежать, едва услышали о первой волне инопланетных звездолетов. А они все прибывали и прибывали, оказывается, выныривали прямо из пустоты, подчиняясь загадочной технике чужих.
Ну и дела. Ты, дядя Рома, не иначе стронул камешек, который в итоге породил лавину.
— Ладно, — буркнул я, собираясь с мыслями. — Некогда разговоры разговаривать. Пакуй жратву и на борт. А я пока привод починю.
— А, — догадался Костя. — У тебя привод гавкнулся? То-то я смотрю, ты на горизонтали садился.
— Ненавижу горизонтальную тягу, — вздохнул я. — Но она меня сегодня спасла.
— Ты ее лучше полюби, — проникновенно посоветовал Костя. — А то в следующий раз спасать не станет.
Он такой — мечтатель и добряк. Улыбчивый и мягкий. Сначала я удивлялся, как он умудряется выжить среди наших местных волков с бластами? А потом однажды увидел его в драке. В «Меркурии». Другой человек. В принципе другой. Шесть человек прирезал — ножом, обычным ножом! «Меркурий» до сих пор помнит. Те шестеро, если начистоту, были подонками и грабителями. Настоящей волжской мразью. И были вооружены бластами, правда, пьяны в полный дупель. Они приставали к какой-то девчонке — а оказалось, что Костя ее знает. Ну он и ввязался. Директорат потом приговорил его к крупному штрафу, но кое-кто из местных скинулся и помог Косте монетой — эта шестерка давно уже многим стала поперек горла.
— Ты шевелись, шевелись, — посоветовал я. — Не приведи свет, принесет кого. Василевского и Семецкого уже застрелили. И заимку его разнесли в щепы. Да и мою, наверное, тоже: меня Плотный по местному вызывал — ругался. Сейчас вся шваль за кораблями охотится, надо взлетать от греха подальше.
— Рома, — ужасающе спокойным голосом позвал Чистяков. — Погляди-ка.
Я, уже навострившись нырнуть в люк, обернулся. И обмер.