Сигизмунд держал меч низко, почти касаясь острием песка. Звенья цепи вокруг запястья зазвенели, хотя он стоял неподвижно. Взгляд Кхарна устремился на пласталевую цепь. Он усмехнулся, в глазах появились огоньки.
– Приму это за комплимент, – усмехнулся он. – Что там сделал Джубал?
– Он рассёк их.
– Ха! Он всегда нравился мне.
– Он… Он спросил, боюсь ли я потерять меч.
– А ты?
– Ничего. Он сказал, что цепи всё равно, что тюрьма.
Усмешка покинула лицо Кхарна. Кожа головы снова задёргалась вокруг гвоздей, по телу пробежала дрожь. – Продолжим эту глупость?
Сигизмунд кивнул и тишину сменил гром стали. Снова две фигуры кружились и атаковали друг друга.
Топор Кхарна лязгнул о меч, отлетел и атаковал снова. Кхарн тяжело дышал. В уголке рта показалась слюна. Глаза расширились, зрачки стали похожи на чёрные раны в налившихся кровью белках. Сигизмунд отступил на шаг, продолжая успешно защищаться. Кхарн рванулся за ним, взревел и нанёс мощный удар.
Первый капитан легко парировал его атаку, и топор просвистел мимо плеча. Он ударил навершием меча Кхарна в предплечье, а затем в лицо. Пожиратель Миров присел, и, выпрямляясь, врезался головой Сигизмунду в лоб.
Он попал в висок, но когда Сигизмунд падал и поворачивался, запястье Кхарна оказалось между рукоятью меча и рукой Имперского Кулака.
По инерции Кхарн взмыл в воздух. Он перевернулся и приземлился на ноги, собираясь ударить с разворота. Меч Сигизмунда коснулся его шеи у затылка.
Кхарн оскалил зубы. Он дрожал, лицо подёргивалось. Он глубоко и медленно вздохнул. Затем кивнул. Сигизмунд отвёл меч. На лице Храмовника сворачивалась кровь, на щеке виднелась глубокая ссадина, нос был разбит.
– Ну, теперь хотя бы, похоже, что ты сражался, – тяжело дыша, произнёс Кхарн.
– Глупый приём. Ты поставил на него слишком много.
– Я слышал, что у ублюдочного Севатара это сработало. К тому же это наш путь. Потерпев поражение, мы должны убедиться, что противнику досталось больше, чем нам.
– Ты сдерживаешься. Ты всегда сдерживался.
Кхарн покачал головой, его лицо подёргивалось, и он указал на круг песка под ногами.
– Нет, брат, просто я не очень хорош в… этом...
– Я сражался рядом с тобой в бою, Кхарн. Я видел, как ты сражаешься или ты забыл?
– Я не забыл, но это не поле битвы.
– Твои братья сражаются здесь так, словно это оно.
– Нет, не сражаются, да и ты тоже. Истинная война неконтролируема, брат. Она не ограничена стенами бойцовской ямы. Она – водоворот шанса и ярости, где тебе не за что зацепиться. Ты сражаешься, потому что должен сражаться, потому что тебя ведёт уверенность. Кем бы ты был без неё?