Ветер усилился, лодку начало относить от берега. Эйч Джи становился все меньше и меньше, превратился в точку. Эми больше не слышала его, не видела, как он машет. Ей пришло в голову, что следовало бы прыгнуть за борт и плыть к причалу. Эйч Джи наклонится, поможет ей подняться по трапу – и они станут держаться за руки, смеяться и любоваться горизонтом. Но не слишком ли много ей придется проплыть? Лодку отнесло еще дальше. И умеет ли она плавать? Или разучилась?
А потом она лишилась способности двигаться. Она мысленно засмеялась. Это было уже неважно.
Не просыпаясь, Эми накрыла голову подушкой.
* * *
Эйч Джи шагал по Мишен-стрит. Пиджак ему оттягивали тяжелый пистолет и патроны. Пройдя еще шесть кварталов промышленных трущоб, он понял, что в этой части города такси не найдет. Повернувшись, он уныло направился обратно к центру. Мрачная атмосфера района наконец на него подействовала. Почти сто лет развития техники и научного прогресса не улучшили жизнь местного населения. Больше того, он сам только что купил пистолет. Значит ли это, что Стивенсон прав? Не станет ли он Мефистофелем для Фауста – Уэллса?
– Нет, черт побери! – громко воскликнул он.
«Я просто хочу, чтобы колесница науки и технологии толкала человеческую цивилизацию к работающей системе ценностей, к всеобщему золотому правилу. К тому, к чему человечество стремилось всегда, – и сейчас, благодаря открытым дверям вечности и вселенной, сможет, наконец, достигнуть. Я просто хочу увидеть несколько примеров такого прогресса, чтобы мне можно было вернуться в мое жалкое, примитивное столетие с чувством облегчения и не слишком опасаться Армагеддона».
А еще нельзя забывать про Эми. Его цифровой хронометр сообщил, что сейчас половина третьего.
Очень скоро он заставит Эми уехать прочь на машине – за несколько часов до предполагаемого момента ее смерти. Ей опасность угрожать не будет. А потом он усядется в кресло-качалку лицом к двери с пистолетом «смит-вессон» на изготовку. Когда Стивенсон войдет в дверь, он спустит курок – и положит конец извращенному существованию этого человека.
Наконец такси подъехало к тротуару и остановилось. Эйч Джи забрался на заднее сиденье и назвал шоферу адрес. Машина поехала на север по Маркет-стрит.
Эйч Джи вздохнул. Ему казалось, что такси увозит его все дальше от той части его личности, которой ему совершенно не хотелось бы лишиться: от его оптимистического взгляда на природу человека. И разве он может серьезно защищать разум, когда у него в кармане лежит пистолет? Создается впечатление, что в любом случае его соперник-хирург выиграл битву взглядов на жизнь. Эйч Джи смотрел в окно – и чувствовал себя жалким. Как он может опасаться за невинных жителей, как может думать о справедливости, когда мир, в котором он сейчас очутился, кажется настолько более пропитанным злом, нежели тот, откуда он явился? Ему не встретилось ни одной твердыни высокой моральности – пусть даже зиждущейся на ошибочном фундаменте. Скорее увиденное им свидетельствует, что мир 1979 года гораздо больше подходит Джеку-потрошителю, чем, скажем, какому-либо спасителю. Разве он сам не стал живым доказательством этого? Миролюбивый, законопослушный человек, который теперь решительно вознамерился кого-то убить!