Возможно, в вопросе его собственной свободы – его воцарении в качестве князя тьмы – не будет слишком серьезных проблем. Если сегодня он одержит победу, то ему больше не придется опасаться преследования какого-нибудь неотвязного мерзкого глашатая позитивизма. Он будет творить зверства, как ему заблагорассудится, а машина времени станет для него подобием пламени древнего Бога Войны. Сатана будет править балом. Лесли Джон Стивенсон станет вечным всадником апокалипсиса, перемещаясь в четвертом измерении и сея смерть и горе по прихоти, по мимолетной мысли, по импульсивному порыву.
Стивенсон осушил стопку и довольно вздохнул. Встав с кресла, он бесшумно вернулся в прихожую. Там он выключил свет и подождал, чтобы глаза привыкли к темноте. Постепенно формы и размеры стали приобретать четкость и объем.
Услышав шум с улицы, он усмехнулся. Несомненно, это Эми Роббинс. Он рассеянно провел пальцем по кинжалу, и дыхание его участилось.
Тихий глухой удар.
Он резко обернулся. Этот звук шел от входной двери или из другого места? Не обманул ли его слух? Нет. Только что был еще какой-то шум. Кто-то в этой проклятой квартире все-таки находился. Он полуприсел, выставив перед собой кинжал. Сердце у него колотилось, мышцы напряглись. По его телу прошла дрожь испуга. Он начал потеть. Лесли Джон напряженно застыл, стараясь уловить хоть какое-то движение, ловил слухом хоть какой-то звук. Его кожа ощущала вибрацию воздуха. Медленно – очень медленно – он продолжил поворот.
И тут его взгляд зацепился за встроенный шкаф. Он же не заглянул в этот шкаф, когда вошел в квартиру, так?
Стивенсон глубоко вздохнул и, подняв нож, начал медленно приближаться к шкафу, выпуская воздух сквозь зубы с тихим шипением. Он протянул руку к дверце.
* * *
– Я их всех убил!
После этого Эйч Джи стало не до притворства: он упал лицом на стол и заплакал от облегчения. Если Эми все еще в квартире, то отданный Митчеллом приказ вполне может спасти ей жизнь. Сейчас это было важнее всего на свете. Ибо кто он такой без нее – всего лишь трагик вне времени?
«Хватит мыслей о вечном, – приказал он себе. – Тут еще останется постскриптум». Он сделал признание. Очень скоро он окажется в тюрьме, лишится возможности видеться с Эми. Более того, он не сможет добраться до «Утопии» и сбежать из этой современности, полной противоречий и неравенства. И тем не менее он оптимистично улыбнулся. Разве он не одержал убедительную победу над предначертанным?
Тут Митчелл ушел из комнаты, чтобы спустя несколько секунд вернуться с чашкой горячего кофе. Он сел, закурил – и продолжил допрос: