- Всё суета сует,- тихо сказал он себе, глядя на море бурых осенних листьев,- жизнь проходит в странствиях по чужим странам, в решении чужих вопросов и проблем! А ведь мне скоро сорок лет, я же ничего ещё не сделал лично для себя. Любил урывками чужих женщин, а на свою не хватило времени. Детей не завел! Всю жизнь боролся с нечистью, а сейчас беспомощен, не зная, как вырвать из нечестивых рук собственную жену. Всё я сделал как-то не так, и времени на исправление Господь может мне и не дать! Но как жить правильно? Вернуться в свой старый замок, управлять подвластными людьми, провожать день за днем? А как же долг вассала перед королем, почтительного сына церкви перед его святейшеством? Как же борьба с ересью? Все бросить?
В первый раз в жизни дон Мигель задавал себе такие вопросы, и не находил на них ответа.
Почему эта история должна была случиться именно с его женой? Чем он прогневал Всевышнего? Или это, наоборот, были козни лукавого? Де ла Верда истово прочитал охраняющие молитвы. Сам того не заметив, он в задумчивости простоял на камне почти до ранних осенних сумерек, едва поспев к ужину.
Том сварил уху и они, поужинав, ещё немного посидели в молчании у очага и отправились спать.
А когда утром дон Мигель открыл глаза, то увидел, что над ним, склонившись, сидит юная девушка, действительно, изумительной красоты. Черные волосы, заплетенные в две перевитые жемчужными нитями толстые косы, располагались на голове так, что выставляли на всеобщее обозрение больше обычного заостренные уши, украшенные драгоценными камнями. Раскосые, чуть удлиненные к вискам голубые сверкающие глаза, с длинными загнутыми ресницами, аккуратный прямой носик и полные розовые губы являли собой образец никогда не виденного им до селе совершенства. Она была неправдоподобна! Но особенно заворожил графа откровенно любопытствующий взгляд, которым эта крошка уставилась в его лицо.
Никогда так бесцеремонно не разглядывали девушки графа, и тот почувствовал себя весьма неловко, когда понял истинный смысл этого интереса. Он был для неё диковинным непонятным существом, а вовсе не привлекательным мужчиной - что-то типа забавного зверька!
Можно только представить, как разозлила эта мысль высокомерного испанца, больно щелкнув по самолюбию. Подумаешь, какая-то смазливая полукровка! Да как она смеет смотреть столь откровенным взглядом на знатного испанского гранда! У дона Мигеля гневом загорелись щеки.
- Где твои отец и мать?- хмуро спросил он.
- Гуляют вдоль ручья! - её губы не прекращали улыбаться.
Так..., значит, это все-таки была дочь Тома.