шления и возврата к ленинским нормам демократии…
– Ни у кого уже язык не повернется обвинять нас в смертях гражданина Марченко и этого… – помощник снова сверился с бумагами, – Прыгина.
– Да-да, тут мы на правильном пути. Честное слово, на правильном…
– И вот что самое интересное, Михаил Сергеевич, насколько я помню, товарища Сахарова отправили в город Горький безо всякого судебного решения…
– Безобразие!.. Полное нарушение социалистической законности…
– Но сейчас это нам очень поможет.
– ?
– Если не было судебного решения, то и не надо никакой амнистии.
– А что надо?
– Просто разрешить ему вернуться.
– Но кто тогда узнает о нашем личном участии в этом акте гуманизма и милосердия?.. Нам надо наглядно продемонстрировать, чтобы весь мир… чтобы все…
– Тогда позвоните ему лично, Михаил Сергеевич… Такой вот будет жест заботы и милосердия…
– Это другое дело… – Президент задумался, раскачивая в пальцах острый карандаш. – А ведь хорошо, Александр Николаевич, честное слово, хорошо придумал!.. Не будем откладывать в долгий ящик, а то все и всегда откладываем и вечно опаздываем… Давай, так сказать, сразу порешим все эти вопросы. Соедини меня с товарищем Сахаровым.
– Это сейчас невозможно, Михаил Сергеевич. У него нет телефона.
– Как это – нет телефона? У академика?.. У дважды героя?..
– Трижды… Только его лишили всех наград.
– Кто лишил? Ты же говоришь, не было суда…
– Мы и лишили, Михаил Сергеевич.
– И про телефон тоже мы принимали решение?
– По рекомендации Юрия Владимировича…
– Сатрапы… Честное слово, сатрапы… Надо все это перестраивать… А то не будет вам никакой социалистической демократии…
* * *
Григорий читал, мало отвлекаясь на что-либо другое. Раскапывал очередную книжку из сокровищницы Льва Ильича, прочитывал и снова закапывал в уголь. К весне 87-го уже и вся страна постепенно погружалась в беспробудное чтение, но до книг из Йефового тайника разрешенная свобода пока еще не добралась, и Григорий несколько опережал остальных соотечественников. Иногда он запирался в квартире Льва Ильича, ключи от которой ему передала Надежда Сергеевна, и листал вполне законопослушные книги.
Надо сказать, что на эту квартирку косились многие работники интерната, с жизненными планами улучшения бытовых проблем. И вправду ведь: квартирка простаивает, а у людей проблемы. Однако Федор Андреевич сказал, чтоб не смели и думать, потому что возвернется Надежда Сергеевна с сыном и займет свою кровную жилплощадь. Народ поворчал, но после очередного тайного поминальничка временно согласился с директорскими аргументами.