– Это правильно, – как-то потверже надавил Йеф. – Нельзя прекратить жить правильно из-за того, что какие-то идиоты за это могут тебя придушить… Если Данька это поймет – ему будет легче…
– В доме инвалидов?.. – почти вскрикнула Надежда Сергеевна.
– Знаешь, дорогая… – Йеф построжал голосом. – Тебе придется постараться… – Он и не собирался утешать жену. – Представь, что меня сбила машина. От этого же не уберечься. Вдруг и – бац. Ходил правильно, а тебя – бац – и нету. Как с гебней этой сраной: живешь правильно, честно, а тебя – бац – и все… Может такое быть?.. Запросто. И в этом случае тебе придется постараться. Нечего прислоняться к родителям, которые считают, что для твоей же пользы тебя надо сдать в психушку. Не надо тебе такой помощи. Придется выживать без них. С Данькой. Друзья у нас, к счастью, есть, и они в беде не оставят. И никто никуда от живой матери Даньку не заберет…
– Как же без них? Это же мой отец… Знаешь, как он меня любил в детстве?
– Я знаю, как он тебя в психушку отвез, лишь бы за меня не отдать. И знаю, как он на Даньку даже взглянуть боится. И знаю, что он бывший СМЕРШевец, палач, стало быть. И этого достаточно, чтобы перестать вовсе общаться с ним.
– Левка, а он ведь сегодня приедет.
– Кто? – не понял Йеф.
– Папка мой… Вчера позвонил и сказал, что будет проездом… выезжает на машине…
– Это с какой радости?..
– Не знаю… Говорит, дело есть…
– Ну вот и удобный случай попрощаться. Обстоятельно и спокойно…
– Ну что ты говоришь?! Он же меня любит… Он искренне думает, что мне без тебя лучше…
– И без Даньки?.. В психушке-то?.. Если так, то ему и правда думать нечем…
– Был бы к нему добрее – глядишь, он бы тоже помягчел…
– Не хочу я его «помягчел», – набычился Йеф.
– Левка, а давай уедем, – сказала Надежда Сергеевна непонятное.
– Во-первых, я не хочу уезжать, – раздраженно возразил Йеф. – Здесь моя родина… На этом языке я общаюсь с миром… А во-вторых, не факт, что отпустят – могут, опять же, посадить, и что тогда?..
– Тогда я буду знать, что тебя посадили за желание устроить нам с Данькой счастливую жизнь, – не надеясь убедить мужа, ответила Надежда Сергеевна. – А ты заладил попугайное: «родина – родина», «не хочу – не хочу»…
* * *
Семейное свидание стало спокойным, без угрозы ссоры и скандала и уж точно – безо всяких непотребств, о которых брехал Махан.
Угуч тихонечко отполз прочь и, встав на ноги, во всю прыть понесся к Даньке, чтобы первым обрадовать его. Не сразу, но через некоторое время Данька понял, что все у них складывается самым счастливым образом: Йефа посадят в тюрьму, Надежду Сергеевну отправят в дурку, а Даньку оставят с Угучем в интернате, и, значит, кентавр Дим-Дан будет всегда…