– Любим, чтобы талантливо написано, – заледенела голосом Надежда Сергеевна. – А вы кого читаете?
– А мы – Шолом-Алейхема, – открыл дверь неприятный гость.
– Вот это правильно, – хлопнул себя по бедру Йеф. – Наш человек. Хотите колбаски?.. Кошерная…
– Надо поговорить, – сказала Надежда Сергеевна, когда они остались наедине, – но так, чтобы Данька не слышал.
Дверь в Йефовом дому была мощная, Надежда Сергеевна говорила тихо, и Недомерок напрасно напрягал слух. Это и хорошо – иначе бы он непременно пополз к шалашовой поляне вынюхивать семейные тайны и горести, а там бы он мог столкнуться с Угучем, и, чем бы это окончилось, никто знать не знает, – вдруг бы Угуч снова решил, что лучше всего Недомерка удушить…
* * *
Впервые Леонида Валентиновича обитатели лесного интерната увидели в середине прошлого учебного года – в разгар зимних каникул, а Недомерком он стал даже немного раньше, потому что теть-Оль обогнала его на заснеженной аллее и там же среди выстуженных лип так про себя и окрестила.
– Некий Недомерок в школу пелехае, – сообщила она коллегам на кухне. – Можа и проверяльщик какой – одежка уж больно ладная. Но если и проверяльщик, то все одно не по нашей части, – мудро решила она. – Ни солидности, ни степенности – нет, не по нашей…
Так его и узнали – сначала прозвищем, а потом и собственной персоной. Но Федор Андреевич познакомился с ним заочно месяца на четыре раньше – в самом начале учебного года…
– Это директор передовой школы-интерната? – спросил из потрескивающей телефонной трубки вкрадчивый голос.
– Директор, – согласился Федор Андреевич, не узнавая, кто это прикалывается.
– Корнеев Федор Андреевич?
– Да. А кто говорит? – Директора начинали раздражать аноним и его расспросы.
– У вас работает некто Прыгин?
– Кто говорит? – повысил голос Федор Андреевич.
– С вами говорит капитан государственной безопасности Матюшин. Так у Вас работает некий Прыгин Лев Ильич?
– Работает, – вспотел ладонями директор.
– Такой человек – и работает с детьми? – наигранно удивился капитан из телефона. – Оказывает воспитательное воздействие? Странно… Очень странно…
Федор Андреевич еще некоторое время послушал короткие гудки и хрястнул трубку на рычаг.
«Допрыгался. Не надо было брать этого Ильича… Все беды у нас от Ильичей… Да еще по такой рекомендации!.. А что, скажите, плохого? Что вы мне, как мальчишке, выговариваете?! Няможна брать таких настауников? – так прямо и скажите. Приказом… с печатью – нельзя и все! А то придумали себе – стра-анно им… Вроде и не одобряют, но ничего не указывают. А мне, знаете, на ваше неодобрение начхать… и даже больш. Я вам не мальчишка – меня в области знают. Не последний человек… На важном, знаете ли, месте… И член партии. Да-да, член вашей сраной партии. И не абы какой, а в составе бюро райкома!.. В общем, наплевать и – забыть… К Ильичу этому, конечно же, надо будет повнимательней и уже потом, с фактами, так сказать, подумать наново – что с ним р