В общем, всегда надо было помнить, что Любка может стоять за углом и растопыривать уши на любой секрет. Может, и не на секрет, но тогда это и не опасно. Страшное дело, сколько выдумки приходилось проявлять Махану и Даньке, чтобы сохранить в тайне от Любки всякие свои предприятия и приключения.
Ее и били (довольно чувствительно), и стыдили всяко (даже голой гоняли по всем спальням подряд) – никакого толку. Постепенно смирились, как смирились с детдомом, с этим интернатом, с постоянным голодом, с вечным ором да покриком. Однажды Данька сказал, что Любка – это их наказание за все проделки и грехи.
– А два раза не наказывают, – обрадовался Махан, изрекая абсолютную истину, известную всем детдомовцам. – За одно и то ж два раза нельзя.
– Наказывают, да еще как, – не согласился Данька.
Но Махан только отмахнулся. Он продолжал свято верить в справедливые законы блатного мира, которые извечно витают не только над всеми бараками, но и над всеми казармами, над всеми палатами и детдомами – над всей страной. Их усваивают раньше да и лучше таблицы умножения, в них верят, хотя они постоянно и наглядно опровергаются течением самой жизни.
Одно время Махан даже опекал Подлизу, как отмазку от всех своих прегрешений – не давал шпынять и дразнить. Любка в порыве ответной благодарности включила Махана в список тех, кто должен ее полюбить, и стала его тоже одаривать разными сведениями из разных жизней. Как она выбирала, кому про что рассказывать, а про что молчать – оставалось тайной даже для нее самой, а уж тем более для Махана. Махану сначала было противно слушать Любкины кудахтанья, а потом он втянулся и уже начинал скучать без ее новых сплетен.
Сейчас вот Махан узнал от нее, что вечером Йефа заарестуют, и как-то сразу поверил (Любка про это вызнала только что под окном директора из слов Недомерка). Маханова деятельная натура требовала организовать масштабную спасательную операцию.
«Надо сказать Йефу, предупредить… А то рассказывает каку-то ерунду, а сам ни ухом ни рылом… А он что? Бросит Даньку и побегет спасаться? Ни в жисть… Тогда надо забирать их всех и – в лес. Надо Угуча забрать из медизолятора, а то Даньку по лесным колдоебинам и несть некому. Правильно, забираем Угуча и все – в лес. Отсиживаемся в укромке на дальнем болоте. Связываюсь с разведцентром и передаю отцу, что нужна срочная помощь – Недомерок с фашистами гонятся по пятам. Ждем в условленном месте. Отец приезжает с батькой Угуча – тот здоровый что лось и сможет всех их на себе, и – через болото… Постой, его ведь американцы убили. А может, еще не до конца убили?.. Может, не до смерти убили?.. Конечно, не до смерти… Надо немедленно бечь к Угучу и рассказать ему…»