— Простите, разрешите присесть, — прервал его раздумья незнакомый хорошо одетый господин.
Граф уже допивал кофе и собирался уходить, поэтому кивнул в знак согласия.
Незнакомец присел и тут же заказал чашечку кофе.
— Вы не будете против, если я закурю? — вновь обратился он к графу.
— Да, пожалуйста, — ответил тот, уже собираясь вставать.
Незнакомец вынул из кармана портсигар и выложил на стол, раскрыв его.
— Не желаете выкурить сигарету? — предложил он Шуленбургу.
Уже начавший вставать граф сел снова на стул, не спуская глаз с портсигара. Он узнал этот портсигар. Потому что именно этот портсигар он приобрел и подарил Семену Павловичу Козыреву — старшему помощнику Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Молотова в 1940 году на юбилей. У них сложились неплохие профессиональные и личные отношения, и он сделал тогда русскому этот недешевый подарок — портсигар был эксклюзивным, делался на заказ и спутать его с каким — либо другим было невозможно.
В его голове проносились одновременно десятки мыслей и, чтобы как-то прийти в себя, он протянул руку и взял сигарету. Пальцы его подрагивали.
В этот момент подошла официантка, и возникшая пауза дала возможность ему прийти в себя.
— Не волнуйтесь, господин граф, — затянувшись сигаретой, произнес незнакомец, — мне просто хотелось бы поговорить с Вами. Где это будет Вам удобно и когда?
— Сегодня в 19 часов в парке у дома, где я живу. Я так понимаю, адрес говорить не нужно.
— Нет, не нужно. Тогда до вечера.
Оставшийся день для Шуленбурга прошел в поисках причины, зачем он понадобился русским. Долг требовал быть верным Германии, а маленький лучик надежды на спасение Германии в глубине души графа просил выслушать их. В конце концов, Шуленбург успокоил себя мыслью, что минировать и взрывать, а также убивать ему не предложат. Нужно выслушать предложения русских — доложить в гестапо никогда не поздно.
В 19 часов он шел по дорожке парка. Подмораживало. Зима в этом году была заметно холодней обычной. Он поежился, представляя, что сейчас чувствуют немецкие солдаты в русских бесконечных полях. Он семь лет провел в Советской России. Нельзя сказать, что он ее полюбил, но что успели за это время сделать русские, вызывало уважение. К тому же он разделял мнение о русских великого канцлера Бисмарка. Поэтому всегда считал безнадежным делом воевать с ними. Он на посту посла сделал все что мог, чтобы предотвратить эту безумную войну. Даже пошел на должностное преступление, сообщив русским дату начала войны. Сделал он это потому, что в Берлине его слушать никто не хотел.