Крейг Барксдейл поворачивается к Джонти:
— А тебе чего?
— Не, не, не, мне нравится пить молоко, точняк.
Крейг Барксдейл закатывает глаза, но, вообще-то, он рад, что Джонти отказался от пива.
— Не фачатся, ах, не фачатся чертовы панды, — напевает он своему брату.
— Вот сука, — произносит Тони, — я б хоть сейчас сунул бы в стремя!
— Туда-сюда, туда-сюда!
— Так что же, Джонти, не собираешься ли ты завести с Джинти семью? — спрашивает Тони.
— Туда-сюда, туда-сюда! — Все садятся на свои места, чтобы посмотреть на реакцию Джонти.
— Нет, — отвечает удрученный Джонти. — Нет уж. Не-а.
— Семья — это сплошные дети и разговоры о деньгах, Джонти, — печально произносит Тони. — Собственная жизнь тебе не принадлежит. Нужно заделать пташке спиногрыза, тогда она перестанет трахаться с кем попало, если, конечно, она не настоящая проститутка. Настоящая проститутка всегда будет трахаться с кем попало, и с этим ничего не поделаешь. Но попомни мои слова, Джонти, главное — заделать тёле ребенка, но только одного или двух, не больше, потому что иначе ее щель пойдет по бороде. После родов заезды будут уже не те. Моя Лиз — та просто ложится на спину и раздвигает ноги. Никакого энтузиазма. — Он с грустью качает головой. — У вас с Джинти все так же, как и было, когда вы только начинали, а, Джонти?
— Нет, — отвечает Джонти, теперь уже совсем грустный. Потому что раньше и вправду было не так.
— Этот разговор приобретает депрессивный, сука, оттенок! — кричит Эван Барксдейл. — А ведь на носу чертово Рождество.
— Точно, время добрых дел, — говорит Опасный Стюарт. — У кого есть первый? Кто-нить, бля, позвоните кому-нить!
Джонти не выдерживает.
— Мне пора идти, точняк, ага, у меня еще дела, — говорит он, вставая со стула.
— Ага, деньжата, значит, будут, — слышит Джонти Эвана Барксдейла, который повышает голос, как только Джонти начинает идти к выходу. — Маленький хитрожопый придурок будет красить паб! Когда он в последний раз угощал нас чертовой выпивкой? Я только к этому, Тони.
Джонти толкает дверь и выходит на улицу, размышляя о том, что требовать от него платить за чужую выпивку нечестно, когда сам он пьет только бесплатное молоко. Снова начинает холодать, но дождь прекратился, и темные от воды тротуары замерзают, образуя узоры, от которых Джонти приходит в восторг. В порыве чувства он наступает ботинком на один из них и уничтожает замысловатый орнамент, но затем едва сдерживается, чтобы не расплакаться от осознания того, что его действия стали причиной исчезновения такой красоты.
От этого разочарования его отвлекает бесплатная газета, которая валяется на тротуаре. Он поднимает ее.