Эльса обиженно прищурилась:
— На слабо берешь.
— Зришь в корень! — ухмыльнулась бабушка.
Эльса выдернула пакет у нее из рук. В нем шуршали обертками конфеты «Дайм». Бабушка пояснила:
— Важно развернуть все конфеты. Иначе он будет страшно недоволен.
Эльса сердито заглянула в пакет.
— Что я ему скажу? Он даже не знает, кто я!
Бабушка фыркнула так, будто хотела пустить соплю.
— Конечно, знает! Господи. Просто скажи ему, что бабушка просит прощения.
Эльса изумленно посмотрела на бабушку:
— Прощения за что?
— За то, что надолго оставила его без сладостей, — ответила бабушка с таким видом, будто это и младенцу понятно.
Эльса снова заглянула в пакет.
— Отправлять свою единственную внучку на такое задание безответственно. Он ведь может меня убить.
— Не долдонь, — фыркнула бабушка.
— Сама не долдонь! — прошипела Эльса.
Бабушка улыбнулась в своей любимой манере.
В конце концов Эльса тоже улыбнулась. Вот всегда так.
— Ты должна тайно передать шоколад Другу, так, чтобы Бритт-Мари не заметила. Дождись, пока у них завтра вечером будет встреча жильцов, и прокрадись к нему!
Эльса кивнула. Хотя страшно боялась Друга и по-прежнему считала, что это дико безответственно — посылать на опасное задание свою единственную внучку. Но бабушка крепко сжала руками ее указательные пальцы, она всегда так делает, и тогда Эльса ничего не боится. Они снова обнялись на прощание.
— До встречи, о мой гордый рыцарь Миамаса, — шепнула бабушка ей на ухо.
Бабушка никогда не говорит «пока». Только «до встречи».
Когда Эльса одевалась возле дверей, она услышала, как бабушка с мамой обсуждали «уход и лечение». Мама попросила Эльсу надеть наушники, и та послушно выполнила просьбу. Эльса попросила наушники в подарок на прошлое Рождество, она очень скрупулезно проследила за тем, чтобы мама и бабушка заплатили за них пополам. Потому что так справедливо.
Теперь, когда они между собой ругаются, Эльса надевает наушники, делает звук громче и представляет, что мама и бабушка — актрисы немого кино. Эльса из тех детей, которые рано поняли, что по жизни лучше идти со своим саундтреком.
Последнее, что она слышала, — бабушкин вопрос о том, когда ей можно будет забрать «рено» со штрафстоянки. Бабушка говорит, что выиграла эту машину в покер. В детстве Эльса думала, что Рено зовут только бабушкину машину. Но однажды узнала, что это просто марка, они есть у многих. Но ей до сих пор кажется, будто это имя бабушкиного автомобиля. И оно ему ужасно подходит. Эльса представляет себе старика-француза, который все время кашляет. Бабушкин «рено» тоже старый, французский и ржавый, при переключении скоростей он издает такой звук, будто железные стулья волочат по бетонному полу. Эльса не раз его слышала: когда бабушка за рулем курит и ест шаурму, а руль держит коленями, она выжимает сцепление и кричит: «Давай!» — И Эльса переключает скорость.