Бегала она хорошо. Все изгои прекрасно бегают. Один из мальчишек крикнул: «Хватайте ее!» — и за спиной раздался топот ног по заледеневшему асфальту. Послышалось их жадное дыхание. Она бежала так быстро, что коленки подскакивали до самых ребер.
Если бы не ранец, она бы успела перепрыгнуть забор и выбежать на улицу, тогда бы они ее не поймали. Но один из мальчишек схватил ее за ранец. Эльса могла бы выскользнуть и убежать, оставив его мальчишке.
Но в ранце лежало бабушкино письмо Монстру! Поэтому она обернулась и стала драться.
Как обычно, она закрыла лицо, чтобы мама не расстраивалась из-за ссадин и синяков. Но про ранец тоже не следовало забывать. Выбора не было. «Если можешь, выбирай битву сама! Но если битва тебя уже выбрала, бей врага по выключателю!» — любила повторять бабушка. И Эльса воспользовалась ее советом. Она неплохо дерется, хотя ненавидит насилие. Пришлось научиться. Поэтому они всегда нападают стаей.
Прошла, по крайней мере, вечность десяти тысяч сказок, прежде чем мама вышла из кабинета директора. Они молча шли по опустевшему школьному двору. Эльса села на заднее сиденье маминой «КИА», прижав к себе ранец. Мама выглядела очень несчастной.
— Эльса, пожалуйста…
— Пф! Он сам начал! Он сказал, что девочка не может быть Человеком-пауком!
— Да, но почему обязательно надо драться?
— Потому!
— Эльса, ты уже не глупенькая малышка. Ты все время просишь меня обращаться с тобой как со взрослым человеком. Поэтому прекрати отвечать как ребенок. Почему ты дерешься?
Эльса ковыряла резиновую прокладку в двери.
— Надоело убегать.
Обернувшись, мама попыталась нежно погладить раненую щеку, но Эльса отодвинулась. Мама вздохнула.
— Я уже не знаю, что делать, — сказала мама со слезами в голосе.
— Вот и не делай ничего, — пробормотала Эльса.
Мама дала задний ход и выехала с парковки. В машине выросла такая прочная стена молчания, какую только мать и дочь способны между собой воздвигнуть.
— А к психологу нам и правда стоит сходить, — сказала наконец мама.
Эльса пожала плечами.
— Whatever.
Это ее второе любимое английское слово. Мама не спрашивает, откуда она его знает.
— Я… Эльса, милая, я понимаю, что… тебе тяжело из-за бабушки. Смерть — это всегда тяжело.
— Ничего ты не понимаешь! — перебила ее Эльса. Она натянула резиновую прокладку со всей силы и отпустила ее так, что она шлепнула по стеклу.
Мама нервно сглотнула.
— Мне тоже тяжело. Не забывай, что это моя мама, а не только твоя бабушка.
Вне себя от ярости Эльса повернулась к маме:
— Не надо врать. Ты ее ненавидела.
— Как ты можешь так говорить. Это же моя мать.