«Поэтому нет никакого смысла себя жалеть, от этого одна головная боль!» — любила восклицать бабушка, хлопая себя по лбу. Вот о чем думала Эльса, сидя в «КИА» рядом с мамой возле своей школы.
Интересно, жалела ли бабушка всякий раз, когда оставляла маму одну? Были ли у нее на лбу шишки? Хотелось бы так думать.
Мама массировала виски и сыпала проклятиями сквозь зубы — явно жалела, что ретировалась таким экстравагантным образом. Похоже, она только сейчас осознала, что из школы ей надо прямиком ехать обратно в больницу и браться за работу — за работу начальника.
Эльса погладила ее по плечу.
— Может, свалить все на мамнезию? — предложила она.
Мама обреченно закрыла глаза. Что-то многовато мамнезии в последнее время. Утром она не нашла шарф Гриффиндора, а телефон все время кладет в разные экзотические места. Например, в холодильник, мусорное ведро, корзину со стиркой и даже в Джорджовы кроссовки для бега. Утром Эльсе пришлось звонить маме трижды, что не так уж и просто: после того как ее телефон познакомился с тостером, на экране у него все расплывается. Под конец они нашли мамин телефон, он звонил в Эльсином ранце. Там же был и шарф Гриффиндора.
— Вот они где! — воскликнула мама. — Вещь можно считать потерянной, только если твоя мама ее не нашла! — но Эльса лишь закатила глаза, и маме стало стыдно, она пробормотала что-то про мамнезию.
Вот и сейчас ей было стыдно. Она жалела о случившемся.
— Вряд ли меня оставят в руководстве больницы, если я скажу, что забыла, что меня доставили в больницу с полицейским эскортом, милая.
Эльса нагнулась к маме и погладила ее по щеке:
— Все будет хорошо, мам. Не расстраивайся.
Эльса поймала себя на том, что повторяет бабушкины слова. Мама положила руку на живот, где сидело Полукто, и, кивнув с напускной уверенностью, попыталась сменить тему.
— Не забудь, папа заберет тебя после обеда. А в понедельник Джордж отвезет тебя в школу. У меня конференция и…
Эльса с терпеливым видом потрепала мамины волосы.
— Мам, в понедельник я не иду в школу. У нас каникулы.
Мама накрыла Эльсину руку своей, прижала к губам и вдохнула ее ладонь, как будто хотела наполнить Эльсой свои легкие. Так делают мамы, когда обнаруживают, что их дочери выросли слишком быстро.
— Прости, милая. Я… забыла.
— Ничего, мам.
Хотя вообще-то очень даже чего.
Они обнялись, и Эльса выпрыгнула из машины. Она подождала, пока «КИА» исчезнет из поля зрения, открыла ранец и достала мамин телефон. Прокрутив список контактов до папиного имени, она написала ему эсэмэс: «Кстати: сегодня Эльсу из школы не забирай. Я ей займусь». Эльса знает их стиль переписки. Она объект, который можно забрать и которым надо заняться. Примерно как стирка. Она знает, что ничего плохого они в виду не имеют, но все-таки. Ни один семилетний ребенок, смотревший фильмы об итальянской мафии, не хочет, чтобы им «занялась» его семья. Вот только маме этого не объяснишь, потому что она строго-настрого запретила бабушке показывать Эльсе подобные фильмы.