Хорас нахмурился. Уилл понял сомнения своего друга и ответил, прежде чем тот задал свой вопрос:
– Он услышит, как ты идешь. А меня не услышит.
В глазах Хораса мелькнуло понимание. Уилл немедленно пустился вперед, услышав за собой громкие шаги друга. При этом Хорас старался держаться на достаточном расстоянии, чтобы Уилл слышал и звуки шагов Макхаддиша, продирающегося через деревья и кусты. Рейнджер почувствовал, что он наконец-то догоняет беглеца, и удвоил скорость. Шум, издаваемый Макхаддишем, становился ближе; шаги Хораса удалялись. Уилл быстро сокращал расстояние между собой и беглецом.
На этот раз тот факт, что военачальник скоттов не знал об умениях рейнджеров, сыграл Уиллу на руку. Макхаддиш продолжал пробираться через густой подлесок, не подозревая, что преследователь, догоняющий его с каждым шагом, умеет двигаться по лесу практически бесшумно. Макхаддиш иногда слышал только, как будто кто-то позади него тоже продирается сквозь кусты, но эти звуки постепенно отдалялись. Он не мог знать, что издает их Хорас, а не Уилл. Уилл же приближался к Макхаддишу с каждой минутой. Хорасу вдруг пришла в голову еще одна мысль. Он начал сам себе выкрикивать слова ободрения и путаные приказы:
– Молодец! Вон там! Вон он бежит! Я видел его! Сюда, ребята!
Хорас кричал первое, что приходило ему на ум. Слова тут были не важны. Главное – это запутать противника и издавать побольше шума. Хорас догадался, что не нужно кричать все время, иначе Уиллу будет трудно прислушиваться к звукам, издаваемым Макхаддишем, поэтому он давал своему товарищу время определиться с верным направлением. Также Хорас решил немного уйти в сторону, чтобы у сбежавшего военачальника сложилось впечатление, будто преследователи потеряли направление и пошли по ложному следу.
Услышав голос друга и поняв, что тот затеял, Уилл улыбнулся.
* * *
В сотне метров от него Макхаддиш тоже улыбался. Звуки погони сместились к западу и затихали. Его преследователи сбились со следа. Военачальник немного отдохнул, прислонившись к дереву у небольшой поляны. В руке не утихала пульсирующая боль, из груди вырывалось прерывистое от боли дыхание. Он осторожно размотал пропитавшийся кровью тартан и осмотрел рану. Попробовал пошевелить онемевшими пальцами, но они не двигались. Пересиливая себя, Макхаддиш попытался снова, и на этот раз несколько пальцев дернулись, что обнадежило скотта. Не прекращая шевелить пальцами, он почувствовал, как онемение пропадает и внутри руки все больше разгорается острая боль. А потом всю руку как будто пронзило, и Макхаддиш даже застонал от неожиданности, но все равно обрадовался. Все лучше, чем полное онемение. Если он станет калекой, то, считай, жизнь его на этом закончится. У скоттов участвовать в сражениях должны даже самые старшие военачальники. Стараясь не обращать внимание на боль, Макхаддиш глубоко вздохнул и поднял голову.