Лорд Энтони из Спа, бессменный камергер Дункана на протяжении последних пятнадцати лет, стоял сбоку от трона. Он многозначительно взглянул на короля и, словно извиняясь, прочистил горло, пытаясь привлечь внимание властителя.
Дункан обратил на него взор синих глаз, брови его поднялись в немом вопросе, и камергер кивнул.
– Пора, ваше величество, – сказал он негромко.
Лорд Энтони, низкорослый и тучный, мало походил на воина. Обращаться с оружием он не умел, и мышцы его поэтому были слабыми и не подготовленными к нагрузкам. Но управляющим он был прекрасным, именно ему во многом королевство Аралуин было обязано процветанием и спокойствием.
Дункан был справедливым королем, и подданные его любили. Это не значило, однако, что он был лишен воли и не стоял на страже законов – тех самых законов, которые приняли и хранили его предшественники вот уже более шести веков.
Поэтому-то и лежал на его сердце камень, поэтому-то и хмурились его брови. Сегодня ему придется отдать во власть закона человека, который был ему другом и преданным слугой. Этому человеку, сказать по правде, Дункан был обязан всем: он дважды спасал Аралуин от грозной опасности подпасть под власть безумца и стать его рабами.
Лорд Энтони беспокойно переминался с ноги на ногу. Дункан заметил это и обреченно взмахнул рукой:
– Так и быть… Давайте уж расправимся с этим делом поскорее.
Энтони повернулся к тронному залу. Немногие собравшиеся приметили это и заерзали, в нетерпении взирая на дверь. У камергера в руках был символ власти – длинный посох черного дерева, окованный сталью. Сейчас он поднял его и дважды ударил по каменной плите пола. Звон разнесся по залу, и люди, которые ждали за закрытой дверью, услышали его.
Ненадолго наступила тишина, а затем дверь, слегка заскрипев, распахнулась. В зал с медлительной торжественностью вступили несколько человек и остановились у широких ступеней, ведущих к трону.
Всего их было четверо. Трое были облачены в накидки, кольчуги и шлемы королевской стражи. Четвертый, невысокий, был одет невзрачно: во что-то серое с зеленым. Его седеющие волосы были неровно подстрижены и взлохмачены; головного убора он не надел. Он шагал между двух начальников стражи, третий стражник шествовал за ним следом. Дункан увидел, что лицо низкорослого человека было испачкано запекшейся кровью, на левой скуле красовался огромный уродливый синяк, а глаз над ним почти заплыл.
– Холт, – спросил он, забыв о церемониях. – С тобой все хорошо?
Рейнджер поднял взгляд. На секунду Дункану показалось, что в глубине этих глаз затаилась неизмеримая скорбь. Но секунда прошла, и в темных глазах Холта не осталось ничего, кроме яростной решимости да легкой насмешки.