Холт глубоко вздохнул и нахмурился.
– Ты, наверно, будешь день и ночь терзать меня своими вопросами?
Услышав неприветливый тон, Хорас как-то ссутулился, но затем до него дошел смысл слов, лицо его просияло, а плечи снова распрямились.
– То есть вы возьмете меня с собой? – От волнения голос у него зазвучал выше, чем обычно.
Холт опустил взгляд и принялся поправлять ремень на переметной суме, хотя нужды в этом не было никакой. Не годилось, чтобы юноша увидел, что на его обветренном лице появилась улыбка.
– Похоже, придется, – вздохнул старый рейнджер. – Раз уж ты сбежал, то вряд ли сможешь вернуться к сэру Родни, а?
– Не смогу! То есть… это так замечательно! Спасибо вам, Холт! Я этого не забуду, обещаю! Просто, понимаешь, я пообещал себе, что найду Уилла и спасу его. – От радости Хорас чуть не пустился в пляс.
Холт слегка ткнул Абеляра пяткой в бок и продолжил путь; Тягай последовал за ними. Хорас приказал своему боевому коню идти в ногу с Абеляром и продолжил изливать благодарности.
– Я знал, что вы отправитесь за ним, Холт! Я знал, что вы именно поэтому притворились, будто злитесь на короля Дункана. В Редмонте все поверить не могли, что такое случилось, но я знал, что вы это сделали, чтобы пойти спасать Уилла от скандианцев, и…
– Достаточно! – Холт поднял руку, чтобы остановить поток слов, и Хорас замолк, покаянно опустив голову.
– Да. Конечно. Простите. Больше ни слова.
Холт благодарно кивнул:
– На это я и надеюсь.
Пристыженный, Хорас дальше ехал молча. Они направлялись к восточному берегу бок о бок. Метров через сто он опять не выдержал:
– А где мы найдем корабль? Мы поплывем прямо в Скандию, следом за разбойниками? А можно ли пересекать море в это время года?
Холт повернулся на сиденье и мрачно уставился на юношу.
– Ну, вот и началось, – уныло пробормотал он. Но на сердце его впервые за несколько недель полегчало.
Неожиданное прибытие судна Слагора, «Волчьего клыка», сделало жизнь на Скоргхийле тяжелее.
Теперь спать приходилось в еще большей тесноте: команды двух кораблей втиснулись в хижину, не предназначенную для стольких людей. А где толпа, там и драки. Скандианцы не привыкли долго бездействовать и поэтому заполняли время пьянством и азартными играми, и, естественно, это приводило к ссорам. Когда в перебранке участвовали матросы одного корабля, споры почти сразу же решались миром и забывались. Но если распри возникали между моряками из разных команд, они быстро теряли самообладание, и зачастую, прежде чем Эрак успевал вступиться, в ход шло оружие.
Уилл, к своему изумлению, заметил, что Слагор никогда не пользуется своим авторитетом, чтобы пресечь ругань. Чем больше он наблюдал за капитаном «Волчьего клыка», тем больше убеждался, что власти у него не было почти никакой и скандианцы его практически не уважали. Даже люди из его собственной команды работали с ним только ради денег, они не были преданы своему капитану.