Эгон потерял равновесие, споткнулся и отпустил канат, а затем в удивлении обернулся, чтобы узнать, кто осмелился ему помешать. Он ожидал увидеть Тирака или еще кого-нибудь из скандианцев – никто другой не решился бы вмешиваться в дела Комитета. К своему изумлению, Эгон обнаружил перед собой тощего низкорослого юнца.
– С него уже достаточно, – произнес Уилл, бросая канат в талый снег.
Эгон в ярости рванулся на него. Он был крупнее и выше Уилла и был готов проучить безрассудного незнакомца. Но что-то в глазах последнего остановило Эгона, когда он уже готовился нанести удар. В этих глазах не было страха. А еще юноша казался выносливым и явно был готов дать сдачи. Да это же новичок, понял Эгон, да к тому же в неплохой физической форме. С ним справиться будет не так уж и просто, то ли дело бедняга Ульрих.
– Прости, Эгон, – прогнусавил маленький оборвыш. Он подполз к старшему и уткнулся лицом в его изношенные ботинки. – Я больше так не буду.
Но Эгон уже потерял интерес к своей жертве. Он отпихнул его ногой. Ульрих, увидев, что представитель Комитета отвлекся, дал деру.
Эгон этого и не заметил. Он злобно уставился на Уилла, оценивая его силы. Да, с этим придется нелегко, но для бунтарей найдутся и другие способы расправы.
– Как тебя зовут? – спросил он, сощурившись; голос его сочился ядом.
– Меня зовут Уилл, – ответил ученик рейнджера, и Эгон медленно кивнул несколько раз.
– Я запомню, – пообещал он.
На следующий день Уилла отправили к колодцу.
Этого задания дворовые рабы боялись как огня. В Халласхольме пресную воду брали из большого колодца в центре площади, где находился дом Рагнака. С наступлением холодов вода в колодце замерзала, если жители не предпринимали необходимых мер; поэтому скандианцы установили огромные деревянные лопасти, которые перемешивали воду и ломали лед, пока он еще не окреп. Это была работа без перерывов, на износ – налегать и налегать на рычаги, которые приводили в движение огромные неповоротливые лопасти. Трудиться, как и при чистке снега, приходилось на морозе, и силы работников быстро истощались. Долго на этой работе не выдерживал никто.
Уилл не проработал и нескольких часов, но был уже совершенно вымотан. Все мышцы ныли от напряжения.
Он надавливал на рукоятку рычага, отполированную ладонями бесконечной вереницы людей, давно уже покоившихся в земле. Всего несколько минут назад он перемешивал воду в колодце, но поверхность опять затянулась тонкой коркой льда. Деревянная лопасть с треском разломила его и задвигалась взад и вперед. На другой стороне колодца стоял такой же работник и приводил в движение свой рычаг. Впервые встретившись со своим напарником, Уилл кивнул ему, но его приветствие осталось без ответа. С тех пор они трудились молча, если не считать время от времени раздававшихся стонов.