Юриан фыркнул.
— Сомневаешься в наших благих намерениях, Высший Лорд?
— Осторожнее, — огрызнулся Тамлин.
Я опустила руку на стол.
— Я буду в порядке с Люсьеном и парой стражников.
Люсьен, похоже, хотел погрузиться в свое кресло и исчезнуть навсегда.
Я посмотрела на Дагдана и Браннэ, и немного улыбнулась.
— Я могу защитить себя, раз уж на то пошло, — сказала я Тамлину.
Даэмати улыбнулись мне в ответ. Я не ощущала прикосновения к своему мысленному барьеру, или к тому, которым я окружила стольких людей здесь, скольких смогла. Постоянное использование силы сказывалось на мне — пребывание вдали от этого места в течение четырех или пяти дней станет долгожданным облегчением.
Тем более что Ианфе пробормотала Тамлину:
— Возможно, мой друг, тебе стоит пойти.
Я ждала — ждала еще какой-нибудь ерунды от этого пухлого рта –
— Никогда не знаешь, когда Ночной Двор попытается похитить её.
Я моргнула, решая, как отреагировать. Сделав выбор в пользу откидывания на стул, втягивания плеч, вытаскивая воспоминания о Клэр, о Рисе с ясеневыми стрелами в крыльях — любой способ вытащить свой запах страха.
— У тебя есть новости? — прошептала я.
Бранна и Дагдан выглядели очень заинтересованными.
Жрица открыла рот, но Юриан прервал её и сказал:
— Нет никаких новостей. Их границы защищены. Рисанд будет дураком, испытывая удачу, если сунется сюда.
Я уставилась на свою тарелку, олицетворяя склоненный ужас.
— Дураком, да, — возразила Ианфе, — но еще есть кровная месть.
Она посмотрела на Тамлина, утреннее солнце ухватилось за ее украшение на голове.
— Возможно, если бы ты вернул ему крылья его семьи, он бы... успокоился.
На мгновение тишина поглотила меня.
А за ней последовала волна рева, которая заглушала почти все мысли, все инстинкты самосохранения. Я едва могла слышать сквозь рев в своей крови и костях.
Но эти слова, предложение... Дешевая попытка загнать меня в ловушку. Я притворилась, что не услышала, что это меня не взволновало. Даже если ждала ответа Тамлина.
Когда Тамлин ответил, его голос был низким.
— Я сжег их очень давно.
Я могла поклясться, что в его словах было что-то вроде раскаяния — раскаяния и стыда.
Ианфе лишь выразила неодобрение.
— Очень жаль. Он мог бы щедро заплатить за них.
Мои конечности уже болели от усилий не прыгнуть через стол, чтобы разбить ее голову о мраморный пол.
Но я сказала Тамлину, успокаивающе и нежно:
— Я буду в порядке.
Я коснулась его руки, гладя большим пальцем его ладонь. Удерживая его взгляд.
— Давай не будем опять идти по этому пути.
Когда я отстранилась, Тамлин лишь взглянул на Люсьена, и все следы вины исчезли. Его когти свободно выскользнули, погрузившись в рубчатую древесину его кресла.