Я думаю, что сталинизм и нравственная легитимность напрямую соотносятся: до войны еще была эта нравственная легитимность, после войны она была утрачена почти сразу.
Как вы думаете, с чем связано постоянное упоминание Пушкина как внука Ганнибалов, в то время как у него еще трое бабушек и дедушек?
Понимаете, вот как бы это сказать… на своих других трех бабушек и дедушек он не был так вызывающе похож. И потом, если перед вами посадить трех персонажей, один из которых негр, ваше внимание будет приковано к негру. Назовем его афроамериканцем, если кому-то так больше нравится, но именно арапские черты личности Пушкина нам чрезвычайно дороги – и как залог нашей всемирности, и как прямое преемство от Петра, и как африканский темперамент, и как, простите, глубокое родство между Россией и Африкой. Примерно тот же уровень трайбализма, примерно тот же уровень парламентаризма, тот же уровень каннибализма.
Правда ли, что Татьяне, когда она пишет письмо, тринадцать лет?
Неправда.
Некий доктор полагает, что Онегин просто не может любить ребенка.
Ну… Я понимаю, откуда пошло это заблуждение. От слов няни:
Мой Ваня
Моложе был меня, мой свет,
А было мне тринадцать лет.
Мол, что же ты-то, дура, дылда, в свои тринадцать мучаешься?
Наоборот. К сожалению, Татьяне такие прочные семнадцать-восемнадцать, поэтому она, может быть, и не представляла для него особого интереса, а то глядишь…
Смотрели ли вы «Маленькие трагедии» в «Сатириконе»?
Да. Мне очень понравилось. Я вообще очень люблю «Сатирикон».
Какая театральная постановка больше всего про Пушкина?
Знаете, я видел пробы, где Колтаков играет Пушкина для хуциевского фильма, и лучше этого ничего себе нельзя представить. Наиболее близкое, как мне кажется, приближение к пушкинской эстетике – это Высоцкий в роли Дон Гуана, типологически очень близкая фигура. Но я не теряю надежды поставить когда-нибудь своего «Каменного гостя» и знаю, как бы я его поставил.
Это, наверное, кощунство ужасное, но мой Дон Гуан был бы отвратительный тип, Лаура была бы толстая, вульгарная баба и пела бы она не «Я здесь, Инезилья…», как поет она у Швейцера, а пела бы она «Вишню», тоже пушкинское стихотворение.
И вмиг зарезвился амур в их ногах,
Пастух очутился на полных грудях.
И дальше бы они совокуплялись при мертвом, это бы их очень возбуждало. «Постой… при мертвом!.. что нам делать с ним?» В этом слышится какое-то: «А! А мы сейчас с ним что-нибудь сделаем!» Да? И после этого они бы, раздеваясь, завешивали бы его мантильями, шляпами, наряжали бы всячески. Это было бы очень весело. Такая некрофилическая порнушка. И потом Дон Гуан с Донной Анной тоже вел бы такой очень сальный диалог.