– Детей? Не смешите меня. Я же их отец.
– Тем более должны держать себя в руках, – возмутилась Ева.
Лорд Стейнтон мрачно взглянул на перепуганных слуг, которые побросали свои дела и замерли, удивленно наблюдая за происходящим.
– Кто, черт подери, позволил этой взбалмошной леди прийти сюда, не спросив моего разрешения?
– Я не взбалмошная леди, и я уже предупредила вас, что не глухая, поэтому, будьте добры, не кричите. – Резко обернувшись, она направилась к лестнице, чтобы забрать Эстель.
– И что это значит? – прогремел он, направившись следом за ней, и застыл на месте, заметив трех испуганных девочек вместо двух. Уперев руки в бока, он перевел гневный взгляд с незнакомого ребенка на взбешенную молодую женщину. – Мисс Лэйси! – завопил он. Ответа не последовало, он тихо выругался и снова грозно уставился на Еву. – Откуда здесь взялась эта девочка? – указал он длинным пальцем на перепуганного ребенка. – И что, черт возьми, она делает в моем доме?
Ева быстро взглянула на девочек и с беспокойством подумала о Саре. В конце концов, именно из-за нее она явилась в это ужасное логово льва.
– Это моя дочь.
– Тогда не соизволите ли вы убраться вместе с ней из моего дома? Как вы видите…
– Вы переезжаете, – продолжила за него Ева.
– Вы всегда так решительны в своих поступках, миссис…
– Миссис Броди, и да, я всегда так поступаю, – ответила Ева, холодно сверкнув на него глазами.
Он спокойно рассматривал ее так, словно не мог понять, каким образом эта самоуверенная леди появилась в его доме. Он уже заметил ее легкий американский акцент и обратил внимание на то, что у нее шотландская фамилия.
В свои тридцать два года лорд Стейнтон был очень красив. Его покрытое бронзовым загаром лицо поражало грубой силой, запечатленной в прямой линии носа и густых бровях, четко очерченных, чувственных губах и в выступающем крупном подбородке. Он мрачно смотрел на молодую женщину, стоявшую перед ним. Все его лицо выражало неодобрение.
– Вы этого не одобряете, лорд Стейнтон, я ведь не ошиблась?
– Вы совершенно правы, миссис Броди.
– Вы самый высокомерный, злой и бесчувственный человек, которого я когда-либо встречала, – холодно констатировала Ева.
– Смею вас заверить, что я именно такой. Эти качества перешли мне по наследству вместе с титулом.
– В таком случае я надеюсь, что вы последний титулованный джентльмен, которого мне довелось встретить. Вчера я искренне понадеялась, что никогда больше не увижу вас. Такое открытое и бурное проявление злости считается признаком плохого воспитания в тех местах, откуда я приехала.