– Меня это нисколько не пугает. Я совсем тебя не боюсь. Я просто не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, – пробормотала Ева. Ее сердце сжималось от волнения. – Ты пьян, Лукас. Пожалуйста, уходи. Не делай того, о чем можешь утром пожалеть.
Она отвернулась от него, но, не желая мириться с ее отказом, Лукас резко схватил ее за руки и, развернув к себе, прижал к своему сильному, мускулистому телу.
– Хватит говорить чепуху, – пробормотал он, теряя голову от возбуждения.
Сердце Евы сжалось от страха, когда он приник к ее губам в горячем, жадном поцелуе. Он крепко прижал ее к себе, но она не сдавалась, отчаянно пытаясь вырваться из его объятий. Упершись ладонями в его грудь, она сумела оборвать поцелуй и отвернулась, оскорбленная его бесцеремонностью.
– Прекрати! – воскликнула она, тяжело дыша и с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев. – Не надо, Лукас, пожалуйста, только не так. Я не хочу этого.
– Стой спокойно, – пробормотал он и, взяв ее за подбородок, заставил повернуть голову.
Она настороженно взглянула на него из-под длинных ресниц. Лукас любовался ее кремовой кожей, покрытой нежным румянцем, изящным носом и красиво очерченными губами, которые, казалось, были созданы для его поцелуев.
– Я знаю только один способ целовать женщину, Ева, – ласково прошептал он, нежно проведя кончиками пальцев по ее щеке, и коснулся губами ее разгоряченной шеи, – еще никто и никогда не жаловался. Мне начинает казаться, что тебе нравится дразнить и соблазнять меня, и у тебя это прекрасно получается.
В комнате стало совсем темно, жарко и тесно. Его руки торопливо и беспокойно бродили по ее телу, и ее сопротивление распаляло его еще сильнее. Он обхватил ладонями ее груди, ее соски затрепетали под его сильными руками, а затем его ладони скользнули вниз. Он чувствовал ее обнаженное тело под тонкой тканью ночной рубашки и сгорал от желания сорвать с нее эту последнюю преграду, опрокинуть на кровать и раствориться в ней.
Ева продолжала бороться, вырываясь и отталкивая его назойливые руки. Теперь она испугалась не на шутку. Все происходящее напомнило ей об Эндрю и его жестоком поведении, она с ужасом понимала, что история повторяется.
– Лукас… я не могу… – снова взмолилась она, но ее протест был прерван очередным жарким поцелуем.
Его страсть разгоралась все сильнее, но постепенно Лукас начал испытывать угрызения совести. Наконец он оторвался от ее губ и сделал шаг назад, увидев, что на ее лице застыла мука. Он почувствовал горькое сожаление. Как он мог так с ней поступить? Как мог причинить ей боль? Чувствуя отвращение к самому себе и не в силах смотреть ей в глаза, он развернулся и направился к двери. Около двери он остановился и снова взглянул на нее.