Хультин ответил на входящий звонок и отвернулся. Шоссе под ними теперь петляло между полей, отравленных автомобильными выхлопами, по полям там и сям ползали маленькие упорные тракторы. Был ясный день позднего лета, однако глаз уже отмечал неявные, но многочисленные приметы осени.
“Вот и лето прошло, — печально подумал Йельм. — На Швецию надвигается осень”, — снова услышал он свой внутренний голос.
Впереди, за полями показалось странное сооружение.
— Арландастад>[7]? — спросила Черстин Хольм.
— Его ни с чем не спутаешь, — отозвался Арто Сёдерстедт.
— Значит, осталось минут пять лёту, — сказал Гуннар Нюберг.
— But why>[8]? — вдруг громко произнес Хультин. Потом помолчал, слушая собеседника, и нажал кнопку мобильного.
— Нет, — сказал он, — им не удалось установить его личность. Похоже, убийца сдал билет от имени убитого им шведа и тут же купил его для себя, естественно, под вымышленным именем. Вымышленное или нет, но оно бы нам все равно пригодилось, и я не понимаю, почему нужно столько времени, чтобы установить, кто из пассажиров последним купил билет на этот рейс. До поступления новой информации продолжаем разрабатывать план А.
Вертолет свернул в сторону от магистрали и полетел над лесом. Он приземлился в международном аэропорту Арланда за двадцать четыре минуты до прибытия рейса “SK-904” из Нью-Йорка, а еще через пять минут все члены “Группы А” уже находились на своих местах.
Чавес быстро занял позицию в главном вестибюле. Пробравшись через пока еще редкую толпу путешественников, он уселся на скамейку возле автомата с кока-колой, откуда ему было отлично видно всю подотчетную территорию и людей, проходящих через таможню. Взгляд его сразу стал внимательным и цепким. Концентрация — максимальной.
Полминуты спустя свое место занял и Гуннар Нюберг, уже почти пришедший в себя после путешествия на вертолете. Он уселся за столиком кафе, повернув потное лицо так, чтобы видеть и свою половину вестибюля, и Чавеса. Испытывая непреодолимое желание взбодриться, он заказал энергетический напиток, который помнил еще по тем временам, когда занимался бодибилдингом, но, опрокинув залпом пол-литра жидкости, пришел к выводу, что современные напитки — бурда, настоянная, очевидно, на потных носках и майках. Как бы то ни было, но водный баланс он восстановил, одновременно восстановив и запас скептицизма.
Пока эти двое рассаживались по местам, пятеро остальных прошли линию таможенного контроля в противоположном основному потоку направлении. Остановившись возле заметно нервничающих таможенников, Хультин перекинулся с ними парой слов, а четверка его сотрудников двинулась дальше, в зал выдачи багажа. После разговора с таможенниками Хультин выбрал себе место в конце длинной очереди к окошку обмена валюты — оттуда хорошо просматривался зал. Следующим от группы отделился Йельм — он замер возле неподвижной багажной ленты, стараясь как можно меньше походить на полицейского. Но чем больше он старался, тем хуже у него получалось. Поняв, наконец, что еще немного — и на голове у него включится мигалка и завоет сирена, он бросил свои старания и тут же, как ни странно, стал держаться намного более естественно. Сев на скамью, он стал “читать” брошюру, не понимая ни строчки из прочитанного.