А она вот — не вызвала… Странное ощущение нежности, охватившее вдруг Рейлана, было в новинку для него самого.
Грейс молча сидела, пригревшись у него на груди, и словно обдумывала его слова. Он осторожно стащил с нее ленточку, освободил кудряшки.
— Ладно, давай не будем больше об этом… Устала?
— Да, немного, — она улыбнулась, и на щеках снова появились ямочки.
Рейлан погладил ямочку кончиком пальца.
— А что за дерево ты хочешь нарисовать? — спросил он, чтобы окончательно сменить тему.
— Дерево с птичками. Большое, во всю стену, акриловыми красками. Фреску такую, — оживилась она.
Фреску?! Что за чепуха, какие могут быть фрески в деревенском доме? Это же не дворец!
Вслух он говорить ничего не стал.
Как выяснилось, создание фрески не терпело посторонних глаз — да и вообще чьего-либо присутствия, в том числе и котов. Поддавшись на призыв «Коты-коты, вкусного дам!», они доверчиво вошли за ней в одну из спален, в которой и были теперь заперты; оттуда доносились их заунывные вопли.
Рейлану же были предложены на выбор два варианта: либо чулан, либо чердак. Он выбрал чердак — чулана ему за последние дни уже хватило.
Взял с собой книгу, но читать не стал. Вместо этого расстелил на полу старое одеяло, найденное в одном из сундуков, и лег навзничь, глядя на пересекающиеся над головой балки.
Он не жалел, что рассказал Грейс о Барбаре. Им владело сейчас чувство какого-то странного облегчения, словно именно этот рассказ стал той «точкой невозвращения», после которой уже невозможно повернуть назад и снова начать терзаться мыслями: а прав ли он?..
В доносящиеся снизу кошачьи вопли вплелся еще один звук: пение. Не слишком мелодичное, монотонное и однообразное — похоже, Грейс снова и снова повторяла припев какой-то песни. Утихло… через минуту началось снова… и снова прекратилось…
Рейлан невольно улыбнулся. Нет, в такой обстановке читать решительно невозможно!
Чувство покоя и сосредоточенности, которое охватывало Грейс всякий раз, когда она рисовала, пришло к ней и сейчас. Все было уже продумано — оставалось только перенести на стену то, что она отчетливо видела в своем воображении. Она лишь ненадолго заколебалась, когда пришла вдруг в голову идея нарисовать с двух сторон выщербленные каменные колонны, увитые вьюнком — своего рода «обрамление». Но потом решила, что не стоит.
Грейс давно поняла, что когда не думаешь над каждым штрихом, а позволяешь руке самой делать то, что надо, получается даже лучше — поэтому думала она не о фреске, не о дереве, а совсем о другом. О Рейлане…
Вот уж повезло так повезло! Напороться на единственного, наверное, за последние сто лет бандита, оказавшегося в этом городке! И, как выяснилось, не просто бандита, а полицейского под прикрытием — и к тому же еще женатого!