А все оттого, что Ивану совсем не понравилось то, что им с Фролом удалось вытянуть из того их пленника. На этот раз его опасения относительно иезуитов подтвердились. Но до чего же прозорливые эти змеи! Хм. Вообще-то считается, что змею отличает мудрость. Вот и эти оказались не дураками.
Во-первых, и де Атталь, и личный лекарь Голицына оказались иезуитами. Оставаться после этого под его командованием? Ага! Как бы не так! Вот и поспешил Иван с переводом. Правда, это была всего лишь полумера. Потому что последовало еще и «во-вторых».
Ни в какую книгу, полную загадочных знаний, иезуиты не поверили. Зато уверились в том, что все удивительное, происходящее вокруг мастерской Карповых, – заслуга Ивана. Не от мира сего паренек. Поэтому де Атталь приказал прибывшим в Москву головорезам упаковать стрелецкого сотенного со всей возможной аккуратностью и вывезти на территорию Польши, чтобы явить его взору провинциала.
Оно, конечно, нет человека – нет проблем. Да только не в этом случае. Информация уже давно ушла наверх, и устранение низового звена ничего не решало. Ну разве что можно было доподлинно выяснить, что именно стало известно иезуитам. Как оказалось, при наличии времени Фрол умел качественно развязывать языки даже закоренелым упрямцам.
Но, опять же, смысла в этом чуть, а вот неприятностей огрести можно в избытке. Не простые наемники, чай, с положением особы. И наконец, убери этих – появятся другие. Только об этих он уже знает и может хоть как-то за ними присматривать. А появится кто другой, так поди еще его вычисли.
Эти же двое под наблюдением у Кузьмы. Точнее, один. Де Атталь отправился в поход. Доктор же остался при Голицыне. Еще и этот ярый западник. Сейчас в Москве за голову. Номинальную такую. Не мог Николай вместо себя поставить тетку. Не пристало женщинам официально занимать такое положение. Ну да боярину строго-настрого наказано, с кем советоваться. Правда, от этого он вовсе не становится фигурой, лишенной всяческого веса…
Закончив потягиваться, Иван посмотрел, как обстоят дела у сотни. Все нормально. Уж за три-то недели в пути успели поднатореть. Пара серьезных плотов с обозными повозками и лошадьми уже причаливала к покатому берегу. Чему усиленно помогали стрельцы на больших каноэ.
Ну вот нравилось Ивану это легкое и маневренное суденышко, обшитое берестой. Одно только непонятно. Отчего русские, столь любящие это дерево и ассоциирующие его с родиной, до такого так и не додумались? Подумать только, лодка, которую с легкостью переносят четверо мужчин, способна выдержать два десятка стрельцов со всей воинской справой и запасом продовольствия.