Гостя Иван сейчас принимал в своей палатке. К слову, самой просторной в сотне. Впрочем, могло ли быть иначе. И тут дело вовсе даже не в отношении Карпова к порядку старшинства и субординации. Время такое. Стрельцы и сами не одобрят того, что их командир не выделяется на общем фоне. Если поприжало в походе, это одно. А вот так… Шалишь! Будь добр, соответствуй и не позорь своих подчиненных.
– Извини, дружище, но тебя на тот праздник он не зовет, – наконец справившись с пробкой, закончил француз.
– Не скажу, что я сильно расстроен. Ты ведь знаешь, господин полковник, я выделиться не стремлюсь. Меня вполне устраивает прочное положение и уверенность в завтрашнем дне. А вся эта суета вокруг царя, дворцовые интриги и тому подобная дребедень – чур меня стоять вровень с сильными мира сего.
– А отчего не зван-то, догадываешься?
– Догадываюсь. Первый успех свершился, пока государь был где-то… Насколько я понимаю, две недели назад он едва добрался до Воронежа и только потом помчался вниз по Дону на «Орле»?
– Ты все правильно понимаешь.
– Ну вот. Опять же, простой сотник, едва получивший дворянство, и за царским столом. Непорядок.
– Все же удивительный ты человек, Ваня.
– Нормальный я человек. Если хочешь хотя бы относительно спокойной жизни, то придерживайся простого правила. Всяк сверчок знай свой шесток. Кстати, спасибо за подсказку. Ты был совершенно прав, захвата каланчей оказалось более чем достаточно, – припоминая их разговор еще в Москве, поблагодарил Иван.
Потом принял оловянный бокал с вином и отпил немного рубиновой жидкости. Мм. Красота-то какая. Все же пить вино, от которого просто веет благородством, из оловянной посуды – это кощунство. Хрусталь. И только хрусталь.
– Всегда готов удружить. Но ты учти одно небольшое обстоятельство. Не отметить твое рвение Николай не мог. Его попросту не поняли бы. Однако в целом он твоим поступком недоволен. Все как я тебя и предупреждал.
– Ничего. Тучи минуют, и небосвод вновь станет голубым. Тем более если его преображенцы преподнесут ему другую победу. А уж если это свершится в течение суток со дня его прибытия, так он и вовсе оттает.
– Интересно, что это ты приготовил для моих орлов, не спрашивая их полковника?
Вроде бы и изображает недовольство, но Иван прекрасно понимает, что командир гвардейцев слушает его с надеждой. Эта война – экзамен не только для молодого царя, но и возможность для его окружения приблизиться к государю или упрочить свои позиции. Отмахиваться от слов того, кто в свои молодые годы успел сотворить достаточно много удивительного, глупость несусветная. Вот де Вержи и слушает.