По приговору суда под председательством воеводы пятерых казаков приговорили к смертной казни через повешение. Вот только донцам это пришлось не по нраву, и они решили вынуть приговоренных из-под замка. И стоило им это около полусотни горячих головушек, полегших в уличном бою. Ну и этих пятерых. Потому как никто и не подумал отменять приговор.
А вот измайловцы служат в Керчи без всякого приговора. Так, всего лишь по воле царя. Ну должен же кто-то стеречь южные рубежи государства. Только отчего именно стрельцы, зарекомендовавшие себя с наилучшей стороны при взятии Азова, непонятно. А может, именно из-за этого? И де Вержи, паразит такой, не вступился.
Впрочем, понять его несложно. Иван ведь, получается, ему как бы соперник. Причем не только в придворной возне, но и на личном фронте. Оно вроде как и не хочет выделяться или дорогу переходить, да у него само как-то получается. А так… Француз раскинул над Иваном зонтик и готов его прикрывать, но только подальше от Кремля и Москвы вообще. Учитывая же, что Карпов – человек служилый, то и сотне его самое место в Керчи…
Иван с Фролом прошли мимо кабака и направились в трактир, где собиралась публика почище. Гарнизон-то в Керчи стоит серьезный. А как иначе-то эту вольницу урезонивать. Вот и имеется парочка заведений, где сиживают господа дворяне. Здесь это только офицеры. Иное дело Таганрог и Азов, где уже появилось даже свое светское общество.
Кстати, никому из освобожденных рабов Николай не разрешил возвращаться домой. Вместо этого он одаривал их землей, наделял сельхозинвентарем и скотиной. Вообще царь подошел к вопросу освоения этих земель серьезно. Так что Иван не сомневался: уступать эти территории при подписании мирного договора он не намерен. Русь пришла сюда всерьез и надолго. Это факт.
– Иван Архипович, прошу к нашему шалашу, – едва друзья вошли в трактир, как их тут же позвал дьяк со съезжей.
Стрельцы не стали чиниться и приняли приглашение. Пусть столик и в дальнем уголке, что, конечно, не так престижно, но ничего страшного, это только на пользу. Потому как беседа предстоит не для посторонних ушей. Оно ведь как? Оказаться у кормушки и не замараться не получается. Вот и Ивана не миновала чаша сия. А что такого? Не он – так кто другой.
– Здрав будь, Гордей Гордеевич, – едва не хором поздоровались Иван и Фрол с дьяком.
– И вам здравия, господа хорошие. Присаживайтесь. Я уж заказал запеченного в яме барашка.
– Любишь ты, Гордей Гордеевич, вкусно поесть, – хмыкнув, заметил Иван.
– Есть такое. Но ничего с собой поделать не могу, только и достает сил, что каяться в этом смертном грехе.