Впрочем, истинной причиной отказа была, может, не жалость к Настасье, а давняя неприязнь московских бояр к тверским выскочкам, как именовала за глаза Волкичей местная знать. А идти против мнения московского боярства Колычеву хотелось еще меньше, чем обрекать дочь на жизнь с уродом.
Если бы Федор Селивестрович знал, к чему приведет его отказ! В Волкича словно бес вселился. Он поклялся отомстить роду Колычевых и вьюжной декабрьской ночью напал на их загородное имение.
Следуя устоявшейся традиции, его дворяне выбили двор Колычевых до последнего человека, не пощадив ни стариков, ни грудных младенцев. Хуже всего поступил Волкич с хозяевами имения. Обесчестив на глазах у связанного боярина его дочь, Волкич отдал ее своим дворянам, а когда те натешились, сжег в тереме заживо и старика, и Настасью.
За свои четыре с небольшим века Москва повидала немало преступлений. Но такое мерзкое видела впервые. Оно заслуживало казни через посажение на кол, и никакие старые заслуги не могли спасти от нее ни боярина, ни его слуг.
Спасаясь от княжьего гнева, Волкич бежал в Литву, где вскоре прославился как разбойник, грабя королевские обозы и опустошая слабо защищенные деревни. Иного ему не оставалось.
В то время, между Унией и Москвой уже существовал договор о выдаче беглых татей и убийц, посему Волкич едва ли мог рассчитывать на теплый прием со стороны Польской Короны. Три года, словно лютый зверь, рыскал он по лесам в поисках добычи, неотступно преследуемый королевскими войсками.
В конце концов, такая жизнь опостылела его людям, и они решили избавиться от своего предводителя, поделить награбленное и разбежаться. Однажды, на исходе зимы, польская пограничная стража нашла в лесу обглоданный волками труп, в котором, по некоторым признакам, был опознан беглый боярин.
«Но как он очутился здесь, невредимый, с новым именем и титулом? — думал, приходя в себя от первого потрясения, Бутурлин. — Неужто за все гнусные деяния Волкича Ад воскресил его, сделав беглого убийцу шляхтичем Польского Королевства? Кто же тогда его покровитель, закутанный в темный плащ, не сам ли враг Рода Людского?»
«Нет, все куда проще, — отогнал от себя подобные мысли Дмитрий, — пожелай Ад возродить Волкича, он бы вернул ему не только жизнь, но и избавил бы от уродства.
А будь его покровитель выходцем из Преисподней, он бы не стал картавить, словно немец или швед, говоря по-русски. Дьяволу не составит труда чисто общаться на любом из людских наречий. И меня бы учуял своим нюхом Рогатый…
…Нет, не бес это — враг иноземный!»
В сознании боярина все прояснилось. Волкич не погиб в чаще леса, преданный своими подручными. Он выкрутился и на сей раз, подбросив стражникам тело похожего на себя человека с черными волосами и фамильным перстнем на руке.