- Теперь сомнений не остается: встреча с шаровидным телом, с пришельцами из космоса через двадцать пять - двадцать шесть дней, - промолвил Локен Палит. - Радость бы, торжество, а мы в тревоге. Слишком свежа память о похоронах. Что предстоит: дружеское свидание? А если схватка?
Он вопросительно смотрел на молодых собеседников.
- Зачем говоришь: схватка? - воскликнул Халил. - Но если схватка - им же на беду. Пыли от них не останется…
Валентин подавил вздох, вспомнив сначала шаровидное тело, изображение которого передавали вчера по видеопанораме, а потом и Илью Петровича с женой. В то утро Анна Васильевна припала к груди Валентина и, как во время разговора накануне, беззвучно заплакала. И на похоронах, идя за саркофагом, она ни на секунду не отпускала Валентина от себя, он до сих пор ощущал отчаянную оцепенелость ее руки.
Саркофаг воспроизводил живые черты девушки. Лицо не было мертвым. Оно продолжало жить. И глаза не были закрыты, нет. Они, прищурившись, напряженно всматривались во что-то далекое-далекое… Как на портрете, который написал Илья Петрович. А ведь ее тогда уже не было, дочери. В живых не было. Ее уже убили те, из шара. Походя, словно шутки ради убили…
Вместе с дочерью Ильи Петровича хоронили двух ее товарищей, но Валентин думал прежде всего о ней, вероятно, потому, что шел рядом с ее саркофагом и вел под руку ее мать. Он тогда и заночевал в квартире Ильи Петровича. Никто не просил его об этом, но он не смог оставить Анну Васильевну сразу после похорон.
Сейчас, услышав самонадеянные слова Халила, он вспомнил все это. Он слишком хорошо представлял, какое нешуточное дело - схватиться с пришельцами, способными уцелеть в условиях чудовищной температуры и жесточайшей радиации: ведь они почти на ощупь трогали Солнце! Когда-то давно злые руки сбросили одну единственную бомбу и уничтожили Хиросиму. А что знал и умел прежний земной разум, если сравнить его с теперешним! Какие фантастические средства уничтожения обрушат пришельцы на людей, если случится схватка?
Локен Палит все так же печально смотрел на Селянина и его друзей…
- Через два часа совещание членов Всемирного Совета. Не мог бы ты выступить, дорогой Валентин? - обратился он к Селянину. - Я снова и снова прошу снисхождения. Тебе неприятно вспоминать войну, но Совет ждет, от тебя именно военных соображений. Ты огорчен? Я тоже огорчен. Но люди должны быть готовы ко всему… Мы надеемся, что ты не откажешься помочь… Каждое твое слово будет выслушано с благодарностью, - взволнованно заметил Локен Палит. - Но пригласил я всех вас не только поэтому. Поблизости от Земли сейчас очень мало планетолетчиков. А нам они нужны, в любом случае нужны для свидания, для борьбы - одинаково…