Закрыть бы дверь, чтобы умолк трезвонящий при появлении посетителей колокольчик, взять Софи за руку и сказать: «Я устал, пойдем домой»…
Но колокольчик звонил и звонил. Казалось, ближе к вечеру половине жителей города срочно понадобилось украсить квартиру цветами, одарить букетами любимых женщин или возложить венки на могилы почивших родственников. Софи отложила книгу и едва успевала выпроводить покупателя, как на пороге появлялся следующий. Любимая работа была ей не в тягость, и с заказами девушка управлялась быстро: легко выдергивала из вазонов цветы, чтобы собрать в букет или упаковать в коробку, подрезала стебли, оборачивала хрустящей бумагой, перевязывала лентами — все это с искренней улыбкой, переговариваясь с клиентами о всяких пустяках. А Тьена раздражала создаваемая незнакомыми людьми суета, нервировали их голоса и то, как они тянули к Софи руки, за цветами или расплачиваясь за покупку. Раз за разом чужаки касались исходившего от нее света, будто крали тайком нечто, предназначенное только ему…
А когда показалось, что вернулось спокойствие, почти на полчаса онемевший дверной колокольчик вновь разразился веселым звоном.
— Софи! — Амелия… вернее, Кларисса, влетела в магазин, и аромат ландышей, которых по сезону тут не было и быть не могло, на какой-то миг перебил все остальные запахи. — Здравствуй, милая моя! Прости, собиралась прийти еще вчера… или позавчера… Но вся эта суета…
Обрадованная неожиданным визитом Софи не спрашивала, что за суета помешала подруге приехать раньше. Выйдя из-за прилавка, обняла гостью и подставила щеку для поцелуя. На нежной коже остался темно-вишневый отпечаток.
— Прекрасно выглядишь.
Цветочница недоверчиво хмыкнула, оглядев гостью.
— Ты тоже.
Содержательница богемного салона должна придерживаться определенного образа. Кларисса, наверное, и в булочную наряжалась как в театр. Хотя — чушь, вряд ли она самостоятельно делала хозяйственные покупки. Но в гости к подруге заявилась при полном параде: карминовый атлас плотно облегал фигуру, широкий черный пояс перехватывал талию, длинный разрез, в теории предназначенный для того, чтобы облегчить движения, на деле провокационно оголял затянутую в мелкую сетку чулка ножку, и вряд ли за этим зрелищем кто-то замечал черные лакированные туфельки с тонкими высокими каблуками.
— Ох, Софи… — Амелия — сейчас точно Амелия, совсем такая же, какой Тьен помнил ее по катку — не зная, куда девать руки, поправила уложенные ракушкой волосы. Густо подведенные тушью глаза горели в предвкушении, а с губ не сходила лукавая улыбка. — Рассказывай! Он приехал? Приехал, да?