Лили была права: его боялись. По крайней мере, Йонела. Но и ненавидела тоже. Потому что не могла противопоставить своему страху ничего, кроме ненависти. Хотя бы показной.
— Ты желаешь его смерти? — спросил Холгер у матери, и пустота эхом повторила для Тьена его слова.
— Нет, конечно. Но если это случится…
— Такова будет воля четырех, — закончил правитель.
Голоса Тьен теперь слышал чаще. Только Холгера и Йонелу.
Из обрывков бесед понял, что никто кроме этих двоих не знает, что случилось на самом деле. Для остальных его состояние — обычное истощение после ликвидации разрыва. Переоценил свои силы, ослабел… Нельзя, чтобы другие узнали. Его, Тьена, и так незаслуженно восхваляют в народах, а если просочится весть о подобном чуде… К тому же он — старший сын. Йонела переживает за Эйнара. И за Итериан. Недопустимо, чтобы убийца правил детьми стихий. Она видит в нем тьму, с первой встречи видела… Это Арсэлис так глупа, чтобы жалеть убийцу. Правда, Арсэлис и не знает о том, что он убийца, это такая же тайна Йонелы и ее сына, как и то, что случилось у рощи дриад. Но Арсэлис все равно глупа и наивна и не понимает, что убийца спит и видит, как заполучить корону Итериана. А Эйнар останется ни с чем. Если вообще останется, потому что от убийцы можно всего ожидать. И Холгер глупец, если оправдывает ублюдка юным возрастом и человеческой слабостью.
Но он все равно оправдывает. Не разрешает матери даже заговаривать о том случае.
— Больше месяца. Никаких изменений.
— Поползли слухи? — разволновалась Йонела.
— Еще нет. Но это неизбежно.
— Скажи советникам, что это из-за порченой крови. Человеческой крови. Истинный шеар уже восстановился бы.
Старая шеари верна себе и долгу перед миром. У нее дурной характер, но благие намерения.
И она чаще сына остается с Тьеном.
— Ты был бы милым мальчиком, — сказала она однажды, проведя пальцем по его покрытой густой щетиной щеке.
Тьен не чувствовал прикосновений, но знал, что она так сделала. А еще знал, как ее злит то, что он так по-человечески «обрастает шерстью». Но она все равно коснулась его лица…
— Ты был бы милым мальчиком, если бы не людская кровь и не тьма в твоем сердце. Думаю, мы сошлись бы. Мне говорили, что ты дерзок, нетерпелив, остер на язык… совсем как я. А мне так скучно с занудой-сыном и его тихоней-женой…
А затем она сделала то, что удивило и Тьена в пустоте, и пустоту в Тьене.
Обхватила его лицо ладонями, надавила большими пальцами на подбородок, чтобы открыть рот, наклонилась близко-близко и вдохнула в него прохладный чистый воздух.
— Дыши.