Пустота подавилась — слишком много, чтобы проглотить за раз.
— Дыши. Я знаю, воздух не любит тебя, но плюнь ты на это. Ты же шеар — разве он может не послушаться? Дыши. Сдохнешь в другой раз и не в моем дворце.
Она была бы милой бабушкой, если бы не была такой стервой…
Следующим выдохом-вдохом пустоту выдуло из Тьена…
Но Тьен остался в пустоте. Этого старой сильфиде было не изменить…
— Почти четыре месяца, — подсчитал в очередной раз Холгер.
Немалый срок. Иногда Тьену казалось, что он всегда был нем и неподвижен, и жил в окружении голосов. В чем-то это было совсем неплохо. Он даже к Йонеле привык. Теперь, беспомощного, она его не боялась и, значит, не ненавидела. И Холгер не вел себя как высокомерный урод.
Из пустоты все виделось иначе.
Но Холгер не знал об этом и нашел, как он думал, решение. В следующий визит он сказал матери, что собирается провести Тьена через ритуал очищения в храме четырех. Разбудить таким образом его силу.
Пустота злорадно хихикала. Она, как и Тьен, знала, что он сейчас не шеар, а человек, к тому же без сознания, и со стихиями он не совладает: либо сгорит, либо утонет, либо разобьется при падении с высоты. Или его просто похоронит под землей…
Тьен был категорически против всех этих вариантов. Он кричал, звал на помощь… Но вокруг было темно и никто его не видел — лишь тело на кровати. А сам Тьен оставался в пустоте.
Он пытался идти на голос, Холгера или Йонелы, но, сколько ни прислушивался, не мог уловить, откуда доносятся звуки. Брел в одну сторону, и голоса тут же звучали с противоположной…
Тогда решил услышать еще кого-то. Лили или Фера, они были недалеко. Наверняка думали о нем. Или Генриха — он же не мог не волноваться?
Все тщетно.
А потом вдруг — то ли смех, то ли плач.
Ребенок.
Откуда-то издалека. Но Тьен узнал голос. Пошел… Боялся опять ошибиться, но пошел. И голос становился отчетливее — значит, в правильном направлении…
— Тьен! Тьен, иди сюда! Сюда!
Пустота вокруг переставала быть пустотой. Сначала появился ветер. Холодный, пронизывающий. Свистел в ушах, и это был первый звук после путеводного голоса. Следующий — скрип снега под ногами. Привычный такой. И кожу защипало морозцем. Через несколько шагов он начал различать что-то в темноте. Очертания домов, деревья… Потом в небе зажглись звезды…
— Тьен!
…Улица почти видна. И поворот знакомый. А в просвете между домами…
— Тьен! Сколей! Но, лосадка! Но!
…Люк ерзает в салазках, зовет. Веревочка, за которую нужно тянуть, валяется в снегу… А Софи стоит рядом и смотрит на него, на Тьена. Потом на веревочку и снова на него: мол, чего бросил? Берись и тащи, тут до площади всего ничего. А сама она уже устала…