— Ой, вы уже приехали? — обернулась на звон колокольчика Софи. — А где Люк? Как он?
— Пошел домой. Немного устал, как и вчера, но в целом — неплохо.
— Спасибо, что помог.
Не нужно было ей это говорить. Так — не нужно.
Благодарность прозвучала искренне, но сухо: подобным тоном не с другом, а с наемным шофером говорят.
Шеар нахмурился, а развязный молодчик, умолкший при его появлении, приободрился и опять нацепил на просившуюся под кулак рожу похотливую ухмылку.
— Так что, красавица, сходим куда-нибудь вечерком? Во сколько твоя лавочка закрывается? Заскочу.
— Не стоит, — с вежливой улыбкой отказалась девушка. — Вряд ли вашей невесте это понравится.
Торопясь, закончила с букетом, обернула хрустящей бумагой стебли собранных пышным зонтиком белых фрезий и мелких нежно-розовых роз и подала клиенту. Успела отдернуть руку до того, как ладонь наглеца накрыла бы ее пальцы.
— Невесте? — фат в напускной задумчивости подергал один из длинных глянцевых листочков, зелень которых оттеняла светлую пастель цветов. — Кто ж ей скажет?
— Может, мой жених пожалуется? — беззаботно предположила Софи.
Юнец обернулся на Тьена. Тот в его бесстыжих глазах на жениха не тянул, но намек цветочницы был понят, и повода оставаться в магазине у незадачливого ухажера уже не осталось.
Он вынул бумажник и положил на прилавок деньги.
— И знаешь, что? — Достал еще одну банкноту. — Вон из тех розочек выбери одну покрасивше.
Софи вытянула из вазона пышную алую розу. Хлюст перехватил длинный стебель, с гадким чмокающим звуком поцеловал бутон и вернул цветок девушке.
— Тебе, милашка.
Этьен отчетливо увидел, как сейчас Софи с размаху стеганет наглеца этой розой, оставив на смуглой щеке кровавые царапины от шипов…
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она.
— Всегда пожалуйста.
Молодчик прихватил букет и, насвистывая, пошел к дверям.
Пнуть бы его, для ускорения, но мужчина сдержался.
— Часто у тебя так? — спросил он, когда колокольчик обрадованно звякнул, выпроваживая беспардонного повесу.
— Как?
Девушка вернула розу в вазон. После возьмет из кассы стоимость цветка. Те же чаевые, что в варьете.
А от него, значит, цветов не примет…
— Я пойду. Завтра заеду за Люком.
— Если занят, Нико…
— Я заеду.
Щеголька нагнал на соседней улице.
Оставил авто у обочины и пошел следом. Дождался, пока фат свернет в глухую подворотню, нырнул следом и позвал негромким свистом.
— Слушай внимательно, красавчик. Еще раз в оранжерее появишься…
— И чё? — перебил тот, осклабившись.
Шеар мог бы даже не говорить с ним: еще в магазине, коснулся бы невзначай, и юнец в прямом смысле навсегда забыл бы туда дорогу. Но… не по-мужски это, что ли?