Мир, который доверили Тьену, едва удерживался на грани.
Ежедневно, ежечасно, ежеминутно кто-то из его обитателей становился жертвой пробравшейся в души людей тьмы. Да, это был человеческий мир и не так давно, всего лет двести-триста назад, он походил на тот, где третий шеар Итериана родился и жил, и куда он страстно мечтал возвратиться. Потому, наверное, он и боролся за этот чужой и во многом чуждый мир, сколько хватало сил.
И не заметил, когда переступил очередную черту.
Бывший вор и недавний герой примерил на себя роль бога. Сам устанавливал правила и сам нарушал их одно за другим.
Тьму можно уничтожить только светом. Но в этом мире света почти не осталось.
Значит нужно гасить всплески, надеясь, что мрак захлебнется мраком.
Война, загнанная в жесткие рамки.
Четко очерченные территории.
Заранее назначенные жертвы.
Лучше самому управлять тем, что нельзя остановить.
Локализовать конфликт.
Один город вместо целой страны.
Сотня смертей в обмен на тысячу жизней. Тысяча — за миллион. Миллион — за миллиард.
Благая цель, оправдывающая любые средства.
Почти оправдывающая…
Шкатулка, подарок матери-дриады, лежала в принесенных с Итериана вещах, но Тьен уже не помнил, когда открывал ее, чтобы взглянуть на фото. Как в тот раз, оставив в Ли-Рей горящую студию, он не мог вернуться домой, боясь, что принесет с собой грязь и смерть…
Но сейчас, в отличие от того случая, он знал, что поступает правильно, как шеар… И как человек трусливо оттягивал принятие каждого решения, понимая, что уклониться все равно не получится. Первозданные силы вновь избрали его орудием, и невозможно было устоять перед волей четырех…
А тьма расползлась по миру. Словно гигантский спрут обвила планету щупальцами и не желала отпускать.
Тогда он решил спровоцировать мощный всплеск и поразить сразу две цели: ослабить темные потоки и заставить людей задуматься о происходящем, разжечь в их сердцах свет.
Из возможных вариантов выбрал землетрясение.
Масштабные разрушения. Бесчисленные жертвы. Казалось, не только часть континента — весь мир содрогнулся. На время забыли о распрях. Свет милосердия, как и ожидал шеар, вспыхнул в душах… И был подавлен тьмой. Чужое горе стало поводом для передела власти. Собранные в помощь пострадавшим средства оседали в карманах чиновников. Пробудились религиозные секты, призывавшие чтить древних богов, угождая им кровавой данью…
— Этот мир безнадежен, — сказал однажды Фер, и Тьен знал, что флейм озвучил мнение всего отряда.
Пришедшие с ним итерианцы не жалели сил, но лишь глубже увязали в болоте людской ненависти.