Никто не шелохнулся.
— Видали?.. Только вы ушами прохлопали, когда вчера учили, как надо ноги сберегать. Кто ваш командир отделения? — требовательно спросил у Антонова и Ртищева Березняк.
— Ефрейтор Коновал, — ответил за обоих Глеб.
— М-да, жалко, что его сейчас нет. Сам послал его чуть свет в гарнизон по заданию. Не то показал бы ему кузькину мать, — проворчал прапорщик. — На первый раз вам замечание! — Пронзая взглядом Антонова и Ртищева, сухо закончил: — От бега освобождаю. А физические упражнения будете делать вместе со всеми. Ясно?!
— Так точно! — хором ответили Глеб и Шурка…
Солдаты во главе с Березняком побежали к стадиону. Старшина громко считал:
— Р-раз, два-а, три-и!..
Антонов и Ртищев побрели следом. Шурка горестно вздыхал:
— Вот ведь не везет! Я хоть сам виноват, неумеха. А каково тебе, Антоныч? Из-за Коновала страдаешь, а?
— Ладно, Шурка, не береди душу. И так тошно.
— А ты здорово его вчера на место поставил, а? Я сначала испугался даже. Подумал, измордует он тебя, поганец.
— Кто-о? Коновал?! Да он трус, Шурка. Ставит из себя невесть кого. А ты ему слово поперек сказать боишься…
— Боюсь, Антоныч, — покраснел Ртищев. — И за тебя теперь боюсь, а?
— Думаешь, он доложит старшему лейтенанту?
— Нет, не так, Антоныч. Ты ведь слыхал его угрозу. Соберет своих «стариков»…
— Че-пу-ха! Не среди уголовников живем, а в армии служим. Это, брат, не хухры-мухры. А Коновал просто пугает, думает, что у нас коленки затрясутся, и будем мы, как ваньки-встаньки, под его дуду плясать. Только не выйдет это у него. Не все здесь такие. Видал, какой у нас старшина? Мировой мужик!
— Строгий, а? — уточнил Шурка и поежился, пупырышки появились на его теле.
Они подходили к стадиону, окаймленному плотным декоративным кустарником, откуда неслись окрест зычные команды прапорщика Березняка и топот сапог. Разминка подходила к концу. Шурка хмыкнул и пробурчал с долей иронии:
— Сейчас жарко нам станет, по-летнему…
Они и не предполагали, что настоящая «парилка» им будет устроена после зарядки. Когда довольные и разгоряченные солдаты, гогоча, рванули к умывальнику, старшина задержал Антонова и Ртищева:
— Ну-ка, сынки, показывайте свои болячки. Разувайтесь, — тепло и озабоченно сказал он.
Шурка первым стащил сапог. Березняк внимательно осмотрел его пятку. Сочувственно пробасил:
— Ух ты, когда успел такой мозолище набить? И дня ведь не проходил в солдатской обувке…
— Кросс на три кэмэ вчера бежали, — пояснил Ртищев.
— Рановато… По первости надо бы дать сапогам малость обноситься. Ну, ничего, заживет до свадьбы. Значится, в медпункт пойдешь… А ты чего разлегся на травке и прохлаждаешься? — обратился прапорщик к Антонову. — Скидывай…