– А почему ты тогда Саранского хотел убить?
– Я? Хотел убить своего двойника? Что ты мелешь?!
– Не мелю. Зачем тебе зеркало в кабинете? А сигареты с ментолом? Светские манеры, отставленный мизинец, культурная речь, без мата. Я сам видел, как ты все это репетировал. Для того и зеркало в кабинете повесил. Что ты замыслил, Ваня?
– Я не знаю. – Он даже вспотел.
– Знаешь, почему я так долго молчал? Тебе не кажется это странным? Давно надо было отношения выяснить, а я все хожу вокруг да около, все приглядываюсь, сопли жую.
– Почему же ты молчал?
Они сидели в гараже на старых ящиках, смотрели друг на друга. Смотрели так, словно не верили в происходящее. Странная, почти мистическая история. Свисток все никак не мог собраться с мыслями, выдать последнее, решительное обвинение.
– Так почему ты мне ничего не сказал раньше? Чего ты ждал, Руслан? – нажал Иван.
– А кто ты?
– Я? Иван Мукаев, следователь прокуратуры…
– Это ты брось. Выучил уже, знаю. Я в больницу к тебе пойти не решался. Не показалось это странным? Друг детства и ни разу не навестил. Потому что боялся. Я догадывался, что ты хочешь его убить. Уж не знаю, кто он тебе. Двойник. Возможно, для того, чтобы скрыть следы, ты и репетировал перед зеркалом. Я, когда тебя увидел в кабинете первый раз после болезни, насторожился. Сначала решил, что ты придумал себе амнезию и теперь под дурачка косишь. Присматриваюсь повнимательнее: вроде он, а вроде и не он. Ну не Ванька Мукаев! Проблема в том, что я не знал того. Как он себя вел, как ходил, как разговаривал. Я знал только тебя. Лицо, фигура, улыбка – ну все твое. А поступки… Нет, не твои. Потом стали всплывать твои вещи. Главное, это удостоверение. Именно тебя, следователя Мукаева, ударили в доме Сидорчука по голове. Тебя неделю накачивали наркотиками, тебя выкинули без памяти на шоссе. Тебя подобрали, отвезли в психушку. Ты Иван Мукаев. Теперь спрашиваю: ты сам-то в это веришь?
– Не знаю. Иногда верю, иногда нет. Иногда в зеркало смотрю и сам себя спрашиваю: «Кто я?» Но ведь это же бред! Словно из двух разных людей получился кто-то третий. На обоих не похожий. Он странный человек, этот третий. У него есть вещи обоих. И он словно колеблется и никак не может выбрать, кем быть? Мукаевым или Саранским? Ты-то что думаешь, Руслан?
Свистунов поднялся, широко улыбнулся и хлопнул его по плечу:
– Не тушуйся. Ты – Ванька Мукаев, и точка. Просто ты стал как-то… честнее, что ли. Благороднее. Ну, забыл матерные слова. Ну водку перестал трескать. Жену вдруг полюбил. Бегать по утрам стал. Что в этом ненормального? И не в таком виде люди с того света возвращаются.