Антициклон, с месяц неподвижно висевший над Московской областью, уходил наконец на восток. Уходил стремительно вытесняемый грозовыми фронтами. Они надвигались со всех сторон. Черные тучи, собравшиеся в одночасье, словно дым от гигантского костра, всю вторую половину дня клубились в небе над городом. Гроза разразилась лишь ночью, но какая!
За месяц нестерпимой жары воздух, казалось, высох до состояния сухого пороха, и теперь от малейшего электрического разряда, как от огонька спички, оглушительно взрывался. И когда Зоя погасила в спальне свет, там не стало темно: за окном сверкало беспрерывно, словно во время фейерверка в новогоднюю ночь. Только было не весело, а страшно.
– Господи, господи! – Ахала Зоя при каждом сполохе. – А как же в деревне? Как наши?
Он тоже переживал за детей, но надеялся, что обойдется. Как и Зоя, все никак не мог уснуть, лежал, вздрагивая при каждой вспышке.
Все это было похоже на то, что творилось сейчас у него в голове. Порой даже в такт. Вспышка – и какое-нибудь яркое воспоминание. Только страх мешал сосредоточиться.
– Господи, господи!
Вечером он побывал на стоянке, сидел в черном «Мерседесе». После разговора с Русланом гордиться им перестал. Теперь он думал о нем с ненавистью: моя машина. И точно так же: мои деньги. Все это взялось из ночного кошмара. Из страшного сна. Он чувствовал, что и машина и деньги – это две болевые точки, давить на которые – значит причинять себе невыносимые страдания. Он совершил преступление. И хотел это исправить, когда шел к Москве.
Деньги. Что делать с деньгами? Они по-прежнему лежали в коробке из-под торта «Полет». Отдать Зое? Нет, нельзя. Это плохие деньги. Он мучается сейчас из-за них, а значит, и она будет мучиться. Пусть все остается как есть. Он только возьмет пистолет из машины. Вернее, уже взял. Как же все перепуталось у него в голове! Не мозги – каша. Одна только ясность: надо непременно уничтожить Сидорчука.
Кто такой Иван Саранский? Ведь это его машина. Как, каким путем получил ее следователь Мукаев? И снова боль, потому что с этим связаны неприятные воспоминания. Что-то особенно больное. Почему так похожи эти два человека?
«Это ваше лицо. Вы с ним родились…» А он? Он тоже с ним родился? Должно быть, так. Как же это случилось, мама? И почему в могиле лежат останки младенца? Кто он? Тебя можно понять, тебе было семнадцать лет. Зачем девочке двойня? Это же так тяжело, а родителям далеко до пенсии, помочь некому. Один выздоравливает, другой заболевает, один засыпает, другой бодрствует, нужны два комплекта пеленок, батарея бутылочек с детским питанием, коляска на двоих. Но почему же не сказать правду? Отдала, мол. Кому? Ему сейчас было бы проще, если б мать сказала правду. Он бы знал, куда ему ехать.