– Почему же? – выдавил наконец Иван. – Не надо молчать. Если что есть – говорите.
Он уже понял, что услышит о себе очередную гадость. Так оно и вышло.
– А ты, милок, сам должен понимать. Оно, конечно, дело следственное. Но из окон вылезать по ночам, да от чужих жен, это как-то не по-людски.
– Из каких это я вылезал окон? – хрипло спросил он.
– Тебе, милок, лучше знать, из каких.
– Не видели, а говорите.
– Люди видели, они и говорят. А люди врать не будут. Я-то сплю ночами-то.
– А кто не спит?
Она поджала тонкие губы. Покачала головой:
– Да уж вся Нахаловка знает! Да что там! Весь город! А он как невинный младенец глядит! У-у-у! Следователь! Постыдился бы! Все знают, какое ты расследование проводишь! В чьей постели! – постепенно расходилась она.
– Пойдем, – потянул он за рукав Руслана. И повторил: – Пойдем.
Они уже отошли от новенького забора, а старуха все не унималась, бубнила им вслед: «Следователь. Вот она, власть! Налоговой мне грозится! Я вот сама на тебя напишу! Следователь!» А он шел по главной улице и все ждал: сердце подскажет. Но оно молчало. Все вышло просто: в окне, на втором этаже шикарного особняка он увидел очень красивую женщину. И отчего-то задержался. Женщина смотрела на него странно. Испуганно и с ожиданием. Он остановился, поднял голову, улыбнулся:
– Мы знакомы?
У нее были белые волосы. Как снег. И, кажется, некрашеные. Тонкие длинные пальцы, в них сигарета. Глаза голубые, огромные. Лицо бледное, а брови и ресницы угольно-черные. Он подумал, что женщина похожа на вампира. Сходство усиливала алая помада на ее губах. И еще она была почти бестелесной. Не только бледна, но и невероятно худа. Эта женщина его пугала.
– Мы знакомы? – повторил он вопрос.
Женщина вздрогнула, оглянулась, потом выбросила окурок в окно. Окурок перелетел через забор, упал рядом с ним. Она закрыла окно и исчезла в комнате. Он постоял, подождал. Руслан Свистунов нагнулся, поднял окурок. Сказал задумчиво:
– С ментолом. А у вас с красавицей, однако, одинаковые пристрастия. Что, хороша? А? Хороша?
И вдруг она появилась на крыльце. Высокая, худая, тонкая, словно натянутая струна, почти безгрудая, бедра узкие, как у мальчика. Потянулась к нему:
– Иван!
Он в третий раз повторил:
– Мы знакомы?
Она словно споткнулась, опустила руки, оглянулась, проверяя, нет ли кого поблизости, спросила негромко:
– Почему не отвечает твой мобильный телефон? Я звоню, звоню…
И тут из дома раздалось:
– Лора! Куда ты делась? Лора! С кем ты там базаришь?
На крыльце появился плотный потный мужчина с бритой головой и с синей наколкой на плече. Был он по случаю жары в одних семейных трусах, без майки. На трусах резвились забавные разноцветные рыбки. Полосатые. На животе, где ткань натягивалась, они раздувались до неприличия и казались не забавными, а просто жирными.