– А что делать?
– Не знаю. В психиатричку его. Заключение о невменяемости и… Может, женщину-то в Горетовке все ж таки он убил?
– Я устал. Жарко.
– Тогда здесь – все… Пошли, что ли?
Местные стали потихоньку расходиться. Когда вернулись на исходную, увидели, что Хайкин забился в полицейский «газик» и сидит там, закрыв глаза. И все так же раскачивается из стороны в сторону:
– И-и-и… и-и-и....
– Ну точно: псих, – капитан Свистунов покрутил пальцем у виска. – Надо же!
– Он убийцу видел.
– Что-о?!!
– Что слышал. Голова… Голова у меня болит… Сильно болит. Жарко.
– Водочки, может?
– Ты же знаешь… Я болен.
– Все вы тут больные. Придурки. Мать вашу…
– Что-что? – удивленно поднял голову Иван.
– Сам теперь выруливай куда знаешь. Дело-то проще на психа повесить. А ты, Мукаев, в сыщиков решил поиграть. Ну и дурак.
В голосе Руслана ему послышалась злость. Глаза коньячного цвета потемнели, и взгляд их словно сделался жестче. И тогда он, следователь Мукаев, позволил пузырю подняться чуть выше к горлу и тоже жестко и зло сказал:
– А тебе, похоже, так удобнее. Больную голову ищешь? Чтобы со здоровой на нее переложить? Ты же давил на него. Самым настоящим образом давил. Почему ж ты так вцепился в этого бедного Хайкина? За что?
– Иди ты… – Руслан обернулся: вокруг были люди. Не место для выяснения отношений, хоть служебных, хоть личных. Губы у Свистунова дернулись, но он как можно спокойнее сказал: – А я в магазин. Мне выпить надо. Посиди, Иван Александрович, в холодке. Остынь.
– Капитан Свистунов?
– Так точно, – усмехнулся друг детства.
– Будьте так любезны уложиться в полчаса.
– А куда вы так торопитесь, господин Мукаев?
– Работать.
– Ну-ну, – вновь усмехнулся Свистунов и повторил: – Ну-ну. А ты знаешь, что у меня есть и непосредственный начальник? Мы с тобой, Ваня, к разным ведомствам относимся.
– Сейчас вы в моем распоряжении. Будьте любезны.
– Есть, – усмехнулся Свистунов. – Есть быть любезным.
Когда он ушел, Наталья Хайкина засуетилась, подошла, начала поспешно вытирать руки о грязный цветастый фартук и звать:
– Ой, гражданин следователь, а чайку-то? Чайку? Время-то обеденное, за полдень перевалило.
– Какой уж тут чай! – махнул он рукой.
– Ну как же? Не побрезгуйте. Чайку на дорожку.
Хайкина все тянула его в дом, и он наконец сообразил: надо пойти. Конвоиры вместе с участковым рассуждали негромко, что неплохо было бы в такой жаркий день сбегать за пивом, и косились в его сторону. Он понял: всем мешает застегнутый на все пуговицы следователь Мукаев, не снявший пиджака даже в такую жару. Хотя уже давно и душно, и дурно.