– Я нашел ее в Нахаловке, когда мы там делали обыск, – соврал он. – В том доме, где меня ударили по голове.
На самом деле там он нашел ключи от «Мерседеса», а куртку – в нем. А ведь он ловил на шоссе попутку. Руслан так сказал. Когда же пересел на «Мерседес»? В Горетовке? Как же все это странно. И Зое об этом знать не надо. Она, похоже, не в курсе его похождений. Дорогих ресторанов, рулетки и того, что у него были огромные деньги. Итак, куртка – это первое.
Второе – пистолет. Возможно, он числился за следователем Мукаевым, а теперь считается потерянным. Сейчас в розыске. В таком случае его надо принести в прокуратуру и отправить на экспертизу. Проверить по номерам, тот ли пистолет, и выяснить, стреляли из него в последнее время или нет. Но делать это придется через силу.
И третье, самое важное – водительские права. Потому что здесь, в его квартире, лежат еще одни права. Выданные на имя Мукаева Ивана Александровича того же числа, месяца и года рождения. Откуда же вторые? Вывод напрашивается сам собой: он вел двойную жизнь. Ездил на черном «Мерседесе» под чужой фамилией и легко спускал огромные деньги. И сейчас он больше Саранский, чем Мукаев. Потому что привычки последнего не помнит вовсе. А вот «Мерседес», сигареты с ментолом, дорогие костюмы, казино, рестораны и подиум вспомнил. И море. Женщину по имени Ольга тоже помнит. Она красивая. Очень. Такая же, как Леся. Даже похожа на нее. Неудивительно, что тогда в больнице он ошибся.
Иван Саранский ему не нравится. Темный человек. А главное: о нем никто не знает. Потому что о прежней жизни Ивана Мукаева ему рассказывают все: Зоя, Руслан, Леся, Лора… А вот про Ивана Саранского – никто. Ни слова. Воспоминания, связанные с ним, неприятны. Это плохой человек. Что значит, плохой? Бандит? Вор? Взяточник? Кто он? Это надо узнать. Или же вспомнить.
Какой тяжелый день! Уже тяжелый, хотя только начался. Ночи сейчас короткие, костер июньского солнца горит так жарко, что небо словно присыпано пеплом до самого утра. А поутру из тлеющих углей зари вновь поднимается багровое светило и на людей наваливается нестерпимая жара. В квартире душно, несмотря на то что все окна открыты.
Он знает, где искать концы и как выйти на человека, который расскажет все про Ивана Александровича Саранского. Надо завтра, то есть уже сегодня вести допросы задержанных в Нахаловке. Спрашивать, спрашивать, спрашивать… Ключи были найдены в этом доме. Надо взять след. Потянуть за ниточку. Зачем-то же он шел тогда так упорно в Москву?
Первым был желтоглазый. Вчера его отвезли в больницу с жалобами на нестерпимую боль в ноге. На рентгене высветился двойной закрытый перелом голени и многочисленные ушибы. Наложили гипс, прописали постельный режим. Допрашивать его пришлось в больнице. У палаты стояла охрана, задержанный беспрерывно стонал и всем своим видом показывал, что его мучают боли. А тут еще менты со своими вопросами! Вы сначала докажите, что я виновен! Свои права он знал отлично, потому что дважды был судим. Его торс оказался синим от многочисленных наколок, беспрерывный мат перемежался жаргонными словечками, которые желтоглазый выговаривал со смаком. После цензуры его показания на допросе, длившемся без малого три часа, можно было свести к одной фразе: