— Светик? Рад тебя слышать… Конечно… Да это ты меня забыла… Не забыла, да? Тогда приехала бы, что ли… Конечно, приглашаю… Встречу на высшем уровне. По полной программе…
* * *
Утром женщине нужно было на работу. Славич проводил ее до метро, а сам, вернувшись, снова завалился в постель, пытаясь во сне укрыться от пакостного осадка, который всегда наполнял его после свиданий, без которых он хотел бы, но не мог обойтись. Окончательно проснулся лишь к полудню. В комнате воняло окурками, на журнальном столике сохла недоеденная пища. Он вышвырнул все в мусорное ведро и открыл настежь окна. Проделал несколько энергичных упражнений, затем надел спортивный костюм, кроссовки и выбежал во двор. Несколько кругов по бульвару должны были окончательно привести его в норму.
У порога продуктового магазина, необычно рано закрывающегося на обед, два немытых алкаша препирались с продавщицей, пытаясь пролезть в дверь. Продавщица была мощного сложения, с огромным бюстом, одолеть ее алкаши не могли даже вдвоем, но и дверь закрыть окончательно не давали. Из любопытства Славич даже приостановился.
— Отвали! — басом говорила работница торговли. — Закрыто!
— Ну ты, пусти, мы ж мигом, — уверяли алкаши.
— Отвали! — отвечала продавщица.
— У тебя сердца нет, — сменили тональность алкаши. — Мы же дружка поминаем. У нас дружок помер. Безвременно скончался.
— Вы каждый день кого-нибудь поминаете, — не поверила продавщица.
— Да честно же, мля! — рвали рубахи алкаши. — Жорка помер, да ты ж его знаешь! Под машину угодил — и насмерть.
— Жорка? — прищурилась продавщица. — Правда, что помер?
— Я тебе клянусь! В морге, значит, лежит. Хоронить-то некому.
— Так бы и сказали, — молвила она тоном ниже. — Надо же, Жорка. Он из вас самый тихий был… Отойди от двери-то, как же я открою!
Но едва обрадованные алкаши сделали шаг назад, она с силой захлопнула дверь и накинула засов. Алкаши были настолько потрясены таким коварством, что сумели найти подходящие нецензурные слова, лишь когда широкий, подрагивающий при каждом шаге зад обидчицы скрылся в глубине магазина.
— Эй, мужики! — окликнул их Славич. — Это какой Жорка, из двадцать четвертого дома?
— Ну, — согласились алкаши.
— Как это его угораздило?
— А тебе что?
— Да я в том же доме живу. Соседи мы с ним.
— Темная история, — таинственно сказал алкаш постарше, с седой бородой а-ля аятолла Хомейни. — В тот день он трезвый был, клянусь. Ни грамма. Мужики его звали, а он — нет, дела есть. К врачу вроде собирался. Вот тебе и дела.
— Чего же темного? — удивился Славич. — Со всяким может случиться.