* * *
Снабжение было чрезвычайно скудным. Сани добирались до нас за сорок или пятьдесят часов. Вражеская артиллерия неотступно выцеливала их черные точки на белом фоне дороги на последних километрах, если они рисковали ехать днем. Если же они пытались добраться до нас ночью, они блуждали в степи и натыкались на какой-нибудь разъезд или патруль врага.
Мы получали только то, что нужно было, чтобы не рухнуть: хлеб, который мы раскалывали штыками, и банки с мясом, замороженные на фабрике и снова замороженные на тройках, везших их к нам.
Недостаток сна убийственно действовал на солдат. Холод ужасно утомляет, включая в борьбу все тело. Наши роты должны были, не двигаясь ни на метр, оставаться в снежных ямах по двенадцать часов. Ступни у людей стояли на льду. Если они на что-то облокачивались или упирались, то это тоже был лед. Все время было двадцать — двадцать шесть градусов мороза. Короткий промежуток отдыха в избе не позволял им согреться, так как там было так же холодно, как за дверью. Также они не могли восстановить свои силы, не имея возможности ни прилечь на пол, ни просто отвлечься, успокоиться, поскольку в любой момент постоянно разрывались вражеские снаряды, пробивая стены, порой от них отваливались огромные куски.
За несколько дней советская артиллерия выпустила по нам многие тысячи снарядов. Избы горели. Другие от попадания в крышу разбрасывали горящую солому в радиусе двадцати метров. Было много раненых от прямого попадания.
Один из наших пулеметов от прямого попадания взлетел на четыре метра вместе с пулеметчиком; тот упал на землю невредимый, держа только приклад, остальная часть оружия была обрублена снарядом.
Один снаряд влетел прямо в окно избы, где находились на отдыхе с десяток наших бойцов. Это была сцена настоящей бойни. Одного солдата так и не нашли, когда вытащили из зияющей дыры в стене кучу мертвых и раненых. Его нашли на следующий день в виде нескольких остатков костей и мяса, словно каша размазанных по штукатурке. Это было все, что осталось от нашего бойца. Снаряд попал ему прямо в грудь.
* * *
Наша телефонная связь постоянно обрывалась. Сорок парней, которые должны были обеспечивать связь между ротами и командным пунктом батальона, затем между батальоном и дивизией, с начала наступления претерпели неимоверные муки. Каждую ночь в течение нашего продвижения вперед, в сорокаградусный мороз или в оттаявших водах рек, они должны были раскручивать километры телефонного кабеля. Они возвращались из степи с серьезными обморожениями рук, щек, носов и ушей.