«Белоглазый черт, ходит в красном женском платье, ругается по-блатному, — четко выговаривала тогда в молчащий телефон Оля, — глаза… я думала сперва, линзы. Белые глаза, зрачки, как у кота, только уже. Нитками. Зовет себя Мастером Войны… противный, ужас! Злющий!»
Значит, Мастер Войны. И Альгваринпаэллир, кровь которого была теперь у Мрира — истинная кровь, не застывшая драгоценными камнями, — они слились воедино, и это едино грозило уничтожить не только его планы, но и всю прежнюю Эалу.
Вот так поворот.
«Ничего не ест — только разводит себе протеины Ирмы Викторовны… вроде бы ему нельзя. Вроде бы у него непереносимость животной пищи. Может, аллергия…»
Оля-Оля, Алора. По-своему толковая детка, может, и вызволить ее?.. Может, еще пригодилась бы.
Червень тихо скорчился в углу комнаты, примечая, о чем беседуют, чего хотят. Беседа с самого начала не задалась, господин дракон сразу невзлюбил добренького старика, сразу! Когда разговор стал совсем уже острым, горбун выскочил в коридор и прижался там в углу у окованного сундука, пережидая бурю.
Не хватало еще пострадать самому!
Четыре орка из искаженных тащили Мрира, Червень поспешал следом с посохом. Мастер Войны не велел давать палку в руки магу, пока тот не покинет пределы Морума.
Орки бросили старика по ту сторону крупных белых камней, которые издревле знаменовали границу… Мрир поднялся, оправляя одежду и шляпу.
Червень бочком приблизился и протянул посох.
— Вот, палочка ваша.
Убедившись, что орки не слушают, волшебник присел на корточки.
— Червень, я хорошо помню тебя. Ты умный мальчик, Червень, ты достойный, я всегда это знал. — Старческая рука коснулась плеча горбуна. — Когда ты решишь, что пришло твое время править этими землями, просто подлей этой твари крови в питье. Крови. Взятой от живого… кого угодно. Дракон… Мастер Войны погубит себя сам. Ты понял?
— Крови… крови от живого… Понял, да, понятненько, я умный, да, умненький, — прошептал горбун. — Вы уж извините, что так с Карахортом вышло.
— Что было — то прошло, — жестко сказал маг, забирая посох. Боль полоснула по сердцу — годы, десятилетия, столетия тщательного взращивания; младенчество, отрочество, взрослость сына; служба у Таурона, собственное воцарение…
И смерть.
Алая, черная. Смерть с белыми глазами. Направленная волей Сотворителя именно сюда, в этот миг и в этот час.
Мрир свистнул, и сияющий конь стрелой вынесся на зов из редколесья, примыкавшего к Морумским скалам.
— Я хотел посмотреть, кто уничтожил моего… кто лишил меня надежды на… — Сильная ладонь снова провела по тщедушному плечику. — Что же, так бывает, правители сменяют правителей, эпохи идут за эпохами, смерть следует за жизнью, но иногда и жизнь может быть смертью, мальчик. Кровь, живая кровь. Ну или плоть — но тварь слишком подозрительна. Запомни хорошо. У чужака не так много слабостей, и самое опасное для него — это он сам.