— Он же… добр-рый? — всполошился Азар, покосившись на Лантира, который вдруг ядовито заулыбался.
— Могут быть проблемы, — коротко сказал Тайтингиль. — Но я все улажу.
— Очень давно, — четко выговорил черноволосый страж, — несколько людских поколений назад… Гленнер, один из сильнейших всадников и мечников Вечноцветущих Рощ Наиллирис, попал в плен к скальным оркам. Они пытали его более пятнадцати лет, пока Тайтингиль сумел выследить их в горах и уничтожить всех. Там был кто-то из твоих предков, Азар. Пытал его. Терзал, мучил, увечил… Гленнер выжил, но он изуродован душой и телом. Это значит, он не любит орков. Не любит.
— С душой Гленнера все в порядке, стражник Лантир, — особенно ровным тоном сообщил Тайтингиль. — Однако тело да, пострадало очень сильно. Но Гленнер согласен со мной в том, что вечное беспамятное детство в Чертогах Забвения менее ценно даже по сравнению с самой трудной жизнью. Поэтому он — здесь…
— Тай…тингиль, — мявкнул Котик, расстроенный снова. — Ну ты же знаешь, что я хор-роший. Поговор-рим, все уладим.
— Если Гленнер захочет слушать. Какие новости: твой новый оруженосец — Потрошитель Азар, потерявший память и разучившийся драться. Ха-ха… — Лантир скривил красивое лицо.
— Да, я много сотен лет не брал оруженосца, — строго сказал златой витязь. — И совсем не понимаю, что может тут веселить тебя, Лантир Покинувший Лес.
Замок встретил путников широким, залитым осенним солнцем двором. Видно было, что крепость на излучине давным-давно не держала осады; все здесь дышало миром и покоем, было выметено и ухожено до последнего камешка, до последней травинки. Во дворе, поодаль от могучих стен и от проезда наружу, весьма накатанного, росли, широко раскинув ветви, три древа — липа, дуб и яблоня. Извитые временем стволы напомнили орку Коломенское, и он открыл было пасть, чтобы прокомментировать увиденное, снова завязав привычные параллели с любимым городом. Как вдруг словно ожегся — оглянулся.
В тени липы стоял, скособочившись, очень странного вида эльф и сверлил Котика взглядом остро сверкающих глаз. Спина его, очевидно, была сломана много раз, руки и ноги скрючены — не вообразить, как из великолепной эльфийской стати можно было сделать подобный ужас! Но, одетый в широкие свободные одежды, с волосами много ниже пояса — белыми, но лишенными блеска и жизни, — эльф все же стоял и, видно, даже мог двигаться.
Тайтингиль спрыгнул с коня, подошел к Гленнеру. Обнял его, нагнувшись, и положил ладонь на пальцы калеки, стиснутые на рукояти кинжала.
— Я прошел границу между мирами, Гленнер, и я вернулся, как и надеялся. Я нашел женщину и друга. Друзей. Я пребывал в сражениях и теперь устал. Здравствуй.