Оллантайр уже видел: на черном теле паука металлически блестел угловатый знак.
— Вот она. Дар дверга моей супруге. Что же…
Он перекрестил руки, опуская в складки своих сложных одежд, и поднял их уже сжатыми на рукоятях двух узких, чуть гнутых светлых мечей.
— Я передам ей. Открой дверь, Даэмар. Покончим с этим. Он может быть не врагом… а может быть хитрейшим планом врага. Вполне.
Паук в ужасе забился в угол. Светлые глаза засверкали, как будто налились слезами.
— Я шел… шел сам… я…
Даэмар возразил:
— Не нужно! Он сам хочет избавиться от бляхи.
— Я хочу, хочу… она жжет, — заскрипел паук. — Хочу избавиться, отдать. Она жжет меня, и я думаю. Вот тут, нейроны. — Он сжал лапами косматую голову, прикрывая блестящие белесыми белками глаза. — Начинаю думать разное. Что такое смерть. Женщина. Любовь. Что будет потом со мной. Думаю. Снимите. Убить можете тоже. Вас много, вы сильнее. Но зачем? Я отдам. Я говорю с вами. Вы же… тоже… думаете?
— Прошу прощения, ваше величество, — негромко сказал дверг. — Таки вы сами сказали, что бляха двергская. А я здесь, стало быть, официальный представитель, Трорин не в счет, он другим занят. И я тоже за то, чтобы снятьс паука вещь по доброй воле. Мы с ним такое пережили… не приведи никому Сотворитель. Пусть госпожа Ольва снимает. Или уж Тайтингиля дождемся, он свое слово скажет.
Оллантайр звонко вогнал мечи в ножны.
— Тайтингиля. Ладно. Стража пусть неотлучно находится при пауке, возведя луки. Дайна Ольва поговорит с чудовищем.
Парчовый хвост мантии утек по коридору прочь.
— Тебя хочет видеть паук, Ольва Льюэнь, — четко и раздельно выговорил правитель, отмахнув в сторону с лица глянцево-белую прядь. — Вот такого роста, — изящным жестом он показал довольно прилично от мозаичного пола; женщина неотрывно смотрела в глаза своего супруга. — Он говорит языком, достойным придворного… придворного из замка Виленора. Просит королеву прийти и забрать у него то, что принадлежит ей по праву. Что бы это могло быть, Ольва? И когда же дайна Тенистой Пущи… перестанет быть девчонкой… влипающей во все неприятности разом?
Она дала ему договорить, потому что речи великого правителя ни в коем случае нельзя прерывать, — и только потом поцеловала. Здесь, в дивном дворце, сплетенном из живых ветвей, затененном листвой, все дышало свежестью — и этот поцелуй тоже. Как десять и сто лет назад. Светловолосая женщина с необыкновенными, изжелта-карими глазами целовала своего короля.
— Ольва… ты девчонка, вечная девчонка, я понял это. Но я и сам… мальчишка с тобой.
Со звоном упал на мозаичный пол светлый венец — и это будто был сигнал пробудиться. Оллантайр кашлянул, оправляя мантию, приглаживая волосы.