— Темное Сердце никогда долго не пустовало, — проговорила Наиллирис и наконец улыбнулась. — Пройдет несколько месяцев… год. И еще на какой-то срок все в Эале примет привычную нам всем форму. На какой-то, дайны. Потому что наше время подходит к концу.
Ольва хранила молчание. После того, как она оплакала гордеца Лантира и рассказала Оллантайру с Виленором, что, скорее всего, он погиб на железном драконе, выполняя долг, она думала только о том, что сильный порыв ветра разорвал веревки, удерживавшие дирижабль на вершине Храма Жизни, старинного криданского корабля-колонизатора, и унес его в сторону Тенистой Пущи.
Он мог упасть около Холодных водопадов.
Стоило поискать.
— Спасибо тебе, Сотворитель Всесущего, — шептала Ольва.
Маруся сидела на громадной турице.
На голове урожденной жительницы Малиновой Варраки была надета самая расфуфыренная корона из тех, что обнаружились в сокровищнице. Дракон малость погнул ее, пока возлежал сверху — ну, да круглый рыжий Трорин, возвративший взятую напрокат животину, поправил.
Рядом стоял Мурбук, уже почти освоивший человеческую одежду и кое-где прикрытый тканью и кожей помимо кольчужной юбки. Лицо его зажило, и для скального этот положительный хозяйственный мужчина выглядел даже привлекательно.
На флегматично жующей кобыле Винни Пухе сидел Гленнер, плотно закутанный в плащ. Глаза его весело блестели. Гленнер не верил, что Тайтингиль погиб. Его сердце пока что говорило иначе.
Йуллийель покидала гостеприимное Темное Сердце, следуя верхом в отряде эльфов, сверкающих разноцветными плащами. Девушка обогатилась житейской мудростью сверх всякой меры, пила крепчайшее едкое морумское вино, выучила пару десятков скабрезных русских частушек. Но все равно была несколько обижена, что ей не довелось присоединиться ни к какому из отрядов, победивших паучье племя. Осталось надеяться на разбежавшихся пауков — поэтому Йул была до зубов вооружена и настроена крайне решительно.
Маруся рассматривала спины удаляющихся всадников.
— Эльфы, конечно, поровнее да на рожи поприятнее, — вынесла она вердикт, — но и я для них проста да широка. Я уж своих обихожу. Как вас там чернявенький называл? Кирда… херда…
— Мы скальные орки, — нудно повторил Мурбук. — Можно и запомнить, Марусса.
Гленнер белозубо улыбнулся.
— Уже и поле распахали под озимые, — гнула свое Маруся. — Назначила председателей, наделала колхозов… чтобы в каждом по три быкоглава, не меньше… дисциплина первое дело. Поднимать надо Морум ваш. Поднимать.
— Он встанет, — мягко сказал Гленнер.
— Права женщин опять же, — задумчиво сказала северянка. — Как обеспечить прирост населения-то? Я, конечно, не Клара Цеткин…